Часть 1
— Глупо!.. — шептал себе под нос Карл, путаясь в рукавах безразмерной лётчицкой куртки. — Глупо… Глупее некуда… Глупее глупого глупака не глупеет… Тьфу!.. глупость какая…
Куртка принадлежала брату. Плотная, тяжёлая, из толстой кожи, с пушистым меховым воротником и множеством карманов, застёгивающихся на молнии. С блестящим значком — перекрещивающиеся молнии и золотистый кружок с буквами "ЛА" — на лацкане. С твёрдыми погончиками, на которых пылали золотом эмблемы Звериной лётной академии Лос-Анджелеса.
— …Носи хоть весь день! — великодушно разрешил брат. И взлохматил на прощание волосы Карла, и зашагал к своему новенькому "Титан Скай Коубой", стоявшему на лётном поле местного аэродрома. И вскочил на ступеньку трапа, и взмахнул рукой собравшимся вокруг девицам…
Роджер Виндроуз. Лучший курсант академии. Победитель Калифорнийских воздушных гонок. Гордость семьи.
— …Карл Эдвин Виндроуз! — говорила мама. — Опять уткнулся в книжки?! Бери пример со своего брата!..
Карл тяжело вздохнул. Оглядел полки, забитые книгами. Пробежал взглядом по корешкам: "Капитан Молния побеждает Чёрного Герцога", "Капитан Молния и небесный город", "Четвёрка Асов", "Новые приключения Четвёрки Асов"… "Спасатели и похищенный рубин". "Спасатели против Толстопуза"…
— …Хорошо учись, занимайся в лётном кружке и слушай брата — он плохого не посоветует, — отчитывала его мать. — Поменьше читай свои приключенческие книжки. И побольше гуляй!.. Ты что, всю жизнь хочешь провести, не выходя из квартиры?..
Карл снова вздохнул. Дёрнул плечами, запахнул полы куртки. И едва не утонул в ней.
— Карл!
Это Клара. Тут как тут!
— Быстрее одевайся! Нам скоро идти.
Сама она уже оделась. Натянула синий джинсовый комбинезон, пристроила на затылок старые мотоциклетные очки (лётчицких очков-консервов отыскать так и не удалось). И теперь стояла в дверном проёме, уперев тонкие руки в бока.
— Копуша, — недовольно заявила она. — И рохля.
Карл обиделся.
— Между прочим, футболка должна быть белой, — сказал он.
Клара только скривилась, хмыкнула и беспечно махнула рукой.
— А-а-а, фиг с ней… Всё равно не увидят!..
Футболка была камуфляжная, линяло-зелёно-серо-коричневая. С прорехой на левом плече, кое-как, сикось-накось заштопанной толстенными чёрными нитками; эту прореху Клара заработала, когда потащила Карла лазать по свалке, окружавшей Новые районы, и свалилась с капота большого человеческого автомобиля в груду металлической стружки. С обугленной дырой в правом; Карл до сих пор не мог забыть тот взрыв в школьной химической лаборатории. С ярко-зелёной нашивкой на груди — "Двойная звезда. Авиаклуб настоящих асов!"
На тонкой шее болтался на цепочке блестящий серебряный патрончик.
— Она не носит украшений, — снова заявил Карл, пытаясь застегнуть куртку.
— Фигня…
Клара уже была в его комнате. Рассматривала корешки расставленных на полках книг, пристально вглядывалась в крохотные буковки на корешках компакт-дисков. И, конечно же, всё на свете трогала!
— Ого, у тебя все диски "Асов"! — протянула она, тыкая неотмытым пальцем в поблёскивающий в лучах лампы квадратик коробки. — И даже "Полётный журнал: 20 лет в строю"!.. Что-о-о? Коллекционное издание! С видеодиском и мультимедиа!!! Ну ты силён, чувак, ну ты монстр!
"Монстр" — это было любимое её словечко. Монстром она называла самого Карла (редко, правда; куда чаще он удостаивался эпитетов "рохля" или "тряпка"). Монстром звался мистер Бутц, школьный учитель физкультуры. Монстром она могла назвать пролетавший мимо мотоцикл или парящий в небе самолёт. А однажды, когда они тайком проникли в кинотеатр на сеанс дурацкого ужастика "Парнокопытный монстр из далёкого космоса", под конец восхищённо протянула:
— Ну этот монстр — прям монстр!..
Карл так и не нашёлся, что ответить на это…
Последняя пуговица наконец-то протиснулась в узюсенькую петельку. Карл подул на ноющие пальцы.
— Оделся? — Клара подскочила к нему. Подхватила лежавшую на столе шляпу и с размаху нахлобучила ему на голову. Карл неловко дёрнулся; шляпа покатилась на пол.
— Тьфу, растяпа голохвостый!.. Ох! Ну почему, почему у тебя такие лопухастые уши? Почему ты не бурундук?!..
…Ахнуло, ухнуло, загрохотало! Затрещало, засвистело, застучало, забарабанило по стенам горячей огненной дробью! И утонуло в разноголосом радостном рёве.
По улицам Новых районов шагал буйный, неистовый, шумный, разгульный, притягательно-пугающий Звериный Хэллоуин…
* * *
— Не вертись, Чиппи, милый, — приговаривала Тамми. — Я ещё не закончила…
Чип вздохнул и, стараясь не поворачивать головы, скосил глаза на телеэкран.
Праздник был в самом разгаре. По улице валила пёстрая шумная толпа; трещали бенгальские огни, громыхали петарды, где-то взрёвывали колонки — похоже, неподалёку проходил очередной импровизированный уличный концерт. Пылали уличные фонари; было светло, как днём.
— Народу-то, народу!.. — бормотал поражённый Рокфор. — Не иначе, всё зверьё, что есть в Лос-Анджелесе, съехалось в Районы…
Могучий мыш был в образе роскошного пирата: широкополая шляпа с залихватским пером, чёрная-пречёрная накладная бородища, расшитый серебром камзол с живописными заплатами, два увесистых пистолета за ярко-красным кушаком и, наконец, начищенные до зеркального блеска ботфорты с устрашающего вида шпорами. На вопрос, зачем морскому пирату шпоры, Рокфор лишь пожал плечищами:
— А бог его знает… Да ладно, пусть будут!..
На шляпе у Рокки сидел Вжик. Он прицепил к крылышкам какую-то бахрому, напялил на носишко длинный бумажный клюв и теперь, похоже, изображал верного капитанского попугая.
— Помнишь то старое приключение с крысами-пиратами (1)? — сыролюб ткнул старого друга толстым пальцем в пузо. — Э-эх!.. Сто лет прошло, а как будто вчера это было…
Вжик что-то пискнул в ответ и тоненько захохотал.
На экране тем временем появился телеведущий — молодящийся крыс в модной кожаной куртке, обильно усеянной заклёпками, таких же штанах, армейской фуражке и высоких шнурованных ботинках-"камелотах". Сверкнул висящим на шее серебряным анком (2), вскинул микрофон.
— Народ, не спим, не спим! Все, кто ещё в непонятках, срочно бросайте всё, надевайте самый крутой прикид и валите в Новые районы! Самая зашибенная тусня сейчас здесь!!!
Ахнуло, жахнуло, и в чёрное ночное небо рванулись три огненные стрелы. Впились в небосвод, вспыхнули в последний раз… и вдруг расцвели тремя гигантскими красно-жёлто-белыми цветами!
Публика так и присела. Над морем голов пронеслось дружное "ах".
— У-у-у! — взвыл ведущий. — Зашибись! Эй, народы! Вы это видите?! Вы все это видите?!! Нет?!! Так разуйте глаза и смотрите!!!
Последний его вопль потонул в надсадном гуле — похоже, у оператора перегрузило усилитель.
— Ах, какая прелесть! — воскликнула Тамми и чуть было не прижала запачканные зелёной краской ладошки к тщательно набеленному лицу. — Чиппи, любимый, тебе тоже понравилось?
Чип только тяжело вздохнул…
…Нынешний мэр Звериного Лос-Анджелеса, избранный летом, построил свою предвыборную компанию, в основном, на предстоящем праздновании Хэллоуина. "Мы заслужили свой праздник!" — кричали огромные плакаты, расклеенные там и сям в Новых районах. "Наш Хэллоуин — это больше, чем Хэллоуин!" — горели световые табло в подземных галереях городского центра. "Голосуйте за Эдвина "Весельчака" Кроуфорда! Голосуйте за праздник!!!" — от обилия восклицательных знаков на проспектах, раздаваемых нанятыми подростками в городском метро, рябило в глазах.
Напрасно городской совет выступал резко против. Напрасно противилась полиция, армия и спецслужбы. Напрасно виднейшие представители звериного населения Соединённых Штатов подписывали петицию в адрес самого президента. Напрасно Спасатели встречались с президентом, упрашивали его отменить праздник, хотя бы как-то надавить на "весельчака"-мэра — даже их огромный авторитет был бессилен.
Горожане хотели праздновать!
И вот настал тот день, когда мэр вышел на балкон и показал гигантской толпе лос-анджелессцев только что подписанный им приказ о немедленной начале подготовки к празднику. Грянуло такое "гип-гип-ура", что Чипу показалось, будто в его голове взорвалась бомба.
— Что ж, мы сделали всё, что могли… — сказал он остальным членам отряда. — Пусть празднуют!..
А на следующий же день Спасателей вызвали в мэрию на срочное и весьма секретное совещание. Там присутствовало столько больших шишек от полиции, армии, ФЗБР и даже ЦЗРУ, что Спасатели почувствовали себя не в своей тарелке. Был и мэр, толстый, шумный и сияющий так, что больно было смотреть.
— Народ заслужил этот праздник, — сказал он с трибуны. И добавил, чуть сбавив тон: — В конце концов, это не только День Всех Святых, но и день окончания войны. Великой межвидовой войны, или, как говорит наша молодёжь, Последней войны, которая стоила нам всем так дорого!
Тут уж крыть было нечем. Собравшиеся пошептались друг с другом, согласные сообща убедили несогласных, и все вместе стали думать, как бы не привлечь к празднованию внимания людей. Что, с учётом просто астрономического скопления звериного народа и особенно планирующегося большого фейерверка, сделать было весьма непросто…
…Огненные цветы отцвели и осыпались на головы собравшихся искрящимся серебряным дождём. Последние искры пылающего безумия таяли в устремлённых на небо широко открытых глазах.
— Ух, круто!.. — ведущий перевёл дух и поправил на шее цепочку с анком. — Ладно, пока они разворачивают свои пушки… ха-ха!.. давайте послушаем классный хэллоуинский музон! Местная банда "Вираж" даёт гари со своим новым боевиком "Последний полёт"!!!
Шумная, переполненная зверьми улица уступила место обширному помещению какого-то клуба. На сцене, уставленной оборудованием, стояли, сжимая гитары, три затянутых в чёрное крыса.
Коренастый хомяк-ударник в мокрой от пота футболке взмахнул палочками. И грянул грозный гитарный рифф!..
Ночь за темнотою жжёт последний закат…
Дьявол нынче в гости будет каждому рад.
В каменных чертогах у последней черты
Я не потеряю своей высоты… (3)
— Да! Да! Да!!! — взревели гитары.
И с последним вздохом рванётся мой дух
Прочь от тёмных стен и мимо башен-старух.
За оскалом скал, за краем дальних морей
Ждёт меня Долина царей!
— Могли бы найти и другую песню — повеселее… — проворчала, поджав подведённые чёрным губки, Тамми.
— А мне нравится! — провозгласил Рокфор, оглаживая бороду. И пустился в воспоминания: — Помню, стояли мы лагерем в Аризоне… Нас, сборный отряд пилотов-волонтёров, перебазировали из Атланты в Тусон, да транспорта не было, вот и топали на своих четырёх, что твоя пехота. Ночь, осень, холодрыга — аж хвоста своего не чувствуешь!.. Трясёмся, значит, в нашем бараке, хлебаем чаи, думаем, что же дальше-то будет… И тут вбегает Длинный Эдди, наш радист, и говорит: война кончилась — братцы Лохматые Хвосты подписали акт о капитуляции!
— Рокки, это было давно, — возразила белочка. — Больше мышевидные и беличьи не воюют друг с другом. Более того, они стали добрыми соседями, а некоторые — даже спутниками жизни. Правда, Чиппи, милый? (Не дёргай ушками!.. потерпи — осталось совсем немного… вот здесь и здесь…) И не называй нас, белок, Лохматыми Хвостами — нам это неприятно! Чиппи, скажи ему, ты же командир!
Рокки тепло посмотрел на бурундука и белку.
— Прости, Тамми… — произнёс он. — Правильно говорят: язык мой — враг мой…
И добавил с тяжёлым вздохом:
— Хорошо вам — нашли друг друга… А я вот… эх!.. Правду говорят: мы не всегда остаётся с теми, кого любим…
Наверху что-то загремело.
— Дейл и Фокси, похоже, вознамерились разнести Штаб… — проворчал Чип. — И чего они там возятся?.. Мы-то давно готовы!..
— …Всё должно быть готово к августу, — отдал последнее распоряжение мэр. — Люди должны думать, будто за городом проводятся испытания новых фейерверков. Вопросы?
Вопросов не было.
Все последующие два месяца Спасатели совместно с ЦЗРУ участвовали в грандиозной операции прикрытия. Пришлось зарегистрировать подставную человеческую фирму, якобы занимающуюся производством сигнальных ракет и фейерверков, сфабриковать все необходимые документы, найти и снять помещение и даже закупить немалый запас, как выражался полицейский детектив и давний приятель Спасателей Миша Кукер, "адского снадобья" — представить таковое клиентам, буде они появятся. Также было создано несколько фальшивых сайтов, рекламирующих или, наоборот, ругающих новую фирму и её продукцию, опубликовано несколько десятков объявлений, заведена пара блогов и даже проведена вполне успешная хакерская атака на сайт потенциального конкурента.
— Ну, это лишнее, — проворчал Чип, услышав об этом от Спарки.
Спарки, крысу-учёному, с которым Спасатели познакомились во время одного из своих старых дел (4), не удалось отсидеться в Зверином отделении МТИ, в крошечном кабинетике, заставленном любимыми компьютерами. ЦЗРУ, прослышав о его исследованиях в области компьютерной безопасности, ангажировало незадачливого крыса в качестве хакера.
— Впрочем, процедура собственно взлома не представляла большой сложности, — хвастался он Спасателям впоследствии.
А вот бравой команде приходилось несладко. Они проникали в человеческие жилища, взламывали замки сейфов, дабы подложить или, наоборот, заполучить различные бумаги, часами сидели в засаде, следя за нужными людьми. Это было опасно; как-то раз они еле унесли ноги от дератизаторов, а однажды некий бравый вояка, не привыкший бросать слов на ветер, даже бабахнул в удирающего Рокки из револьвера!
— О-о-о, мои ноженьки!.. — выл силач, без сил падая на диван. — О-о-о, мои бедные ноженьки!.. Когда же вы отдохнёте?..
— Хр-р-р!.. свись-свись-свись… — вторил ему моментально засыпавший Дейл.
— Всё это добром не кончится! — в тысячный раз сердито бросал Чип. — Зря мэр затеял этот праздник! Зря мы не настояли на его отмене!..
А в ближайшую полночь возле Новых районов взорвали целую гору шутих. Это была проверка — дали ли предпринятые меры безопасности хоть какой-то результат, не заподозрят ли люди неладное.
Не заподозрили.
— А знаешь, Чипано, я думаю, может, бог с ним? — сказал ему Рокфор, когда они возвращались домой на "Крыле". — Может, давай отпразднуем этот Хэллоуин как положено?! Всё-таки окончание войны, и какой войны!..
— Война кончилась пятьдесят восемь лет назад, — напомнил хмурый Чип. — Что праздновать-то?..
— Как что? Пятьдесят восемь лет мира! — с жаром ответил австралиец.
И тут же завыл на все окрестности:
— Спину ломит!!!..
…Дверь, ведущая в мастерскую Гаечки, скрипнула. В гостиную хлынул сложнейший букет запахов: пролитое биотопливо, отработанная смазка, раскалённый металл, сгоревшая изоляция, аммиак, просочившийся из системы охлаждения, кислота, которой изобретательница травила печатные платы, паяльный флюс и крепчайший кофе, который мышка варила на собственноручно собранной кофеварке.
— Я предупреждала вас, мистер Гуттиэрес, что, если вы не сдадите лабораторную в срок, вас могут отчислить, — голосок милой мышки был очень серьёзен. — Вы меня не послушались и теперь пеняйте на себя!
Гуттиэрес, высокий плечистый крыс, озабоченно поскрёб модную куцую бородку.
— Что касается вас, мистер Хатчинсон, то вы умудрились не сдать целых три лабораторные! Я терпеливо ждала, предоставляла вам всё новые и новые отсрочки, но вы продолжали бездельничать. Теперь берегитесь — вас не просто отчислят, но отчислят с позором!!!
Хатчинсон, приземистый, толстый, рыхлый хомяк, повесил большой красный нос.
— Что ж, — с убийственным спокойствием заключила Гайка, — больше не вижу смысла вас задерживать. До свидания, или, лучше сказать, — её глаза полыхнули синим льдом, — прощайте!
Крыс и хомяк, опустив головы ниже плеч, поплелись к выходу. На полпути остановились, покосились на важного Рокфора, на серьёзную Тамми и обернулись — в последней надежде разжалобить грозную преподавательницу.
— Праздник же… — унылым басом протянул Хатчинсон.
— Мисс Гаечный Ключ, — Гуттиэрес осуждающе покачал смоляными кудрями, — у вас нет сердца!..
Услышав это, Гайка упёрла руки в бока. Оба двоечника застыли в ожидании взбучки.
— Ну хорошо… — мышка выставила пальчик. — Жду вас обоих в ближайший понедельник в девять часов в лаборатории реактивного движения. И только попробуйте не решить задачи, которые я вам дам!
— Спасибо, мисс Гаечный Ключ! — крыс и хомяк моментально расцвели и с радостным грохотом выкатились в дверь.
Рокки крякнул, теребя бороду.
— Сурово же ты с ними… Наверно, на лекциях и пикнуть не смеют…
— Иначе нельзя! — отрезала Гайка. — Современная молодёжь совершенно не хочет учиться. И зачем они только поступают в наш университет!..
— Ну, оно конечно, ученье — свет, — возразил австралиец, — но и отдыхать тоже нужно. Идём с нами на праздник!
Мышка решительно покачала головой.
— Ни в коем случае! Мне необходимо провести испытания нового материала для турбинных лопаток, рассчитать схему управления впрыском топлива, написать текст лекции, связаться с коллегами из университета Дьюка и поругаться с профессором Коулом, который хочет увеличить количество своих лекций за счёт моих. Мне некогда!
И скрылась в мастерской. И загремела железяками.
— Да-а-а… — Рокфор развёл руками. — Кому веселье, а кому и…
— Веселье продолжается! — перебил его вновь появившийся на экране ведущий. — Наши спецы по пиротехнике что-то тормозят, и народ в непонятках… И, чую я носом, — тут он ткнул пальцем прямо в свой длинный нос, — что-то случится… Да вы и сами в курсе — в Хэллоуин всегда что-то случается!..
* * *
Тони важно восседал на диване в гостиной и занимался сразу тремя делами. Во-первых, смотрел по телевизору очередной выпуск "Стремительной Троицы". Во-вторых, с пулемётной скоростью набивал на телефоне SMS-ки многочисленным друзьям и родственникам. В-третьих, обжирался сахарным печеньем, выгребая его горстью прямо из коробки.
— Тони! — Клара решительно встала между ним и телеком. — Кончай жрать — и так толстый! Займись лучше делом!
Тони натужно глотнул и принялся облизывать измазанные сахарной пудрой пальцы.
— Ну вот… — заныл он. — И чего вам дома не сидится!..
Бурундучка и ухом не повела.
— Давай-давай! Пошевеливайся! Кисточки взял?.. У, блин, куда опять девал шлем?..
…Они долго думали, где бы отыскать лётчицкий шлем. Конечно, в магазинах продавались дешёвые тканевые шлемы китайского производства, и многие подростки щеголяли в них. У самого Карла был такой. Но Клара, едва услышав об этом, презрительно скривилась и заявила, что такому хламу место на помойке и "монстры тряпки не носят". И потребовала настоящий шлем — из кожи, с толстыми очками и "чтоб от приличной конторы, "Реддинг-Бонд", "Аурора", ну, или хотя бы самопальный".
— У тебя же дед был лётчиком, — с жаром убеждала она Карла. — У него должен быть шлем!
— Ну, я не знаю… — сомневался тот. — Мне не позволят…
Клара только пфыкнула.
— Стащи! А потом положишь назад. И никто ничего не заметит!
— Ага, не заметит… — пробормотал себе под нос совсем упавший духом мыш.
— Значит, достанешь! — просияла она и быстро чмокнула Карла в нос. Тот вспыхнул, опустил голову ещё ниже и едва заметно кивнул.
И для себя сначала решил обратиться к дедушке.
К счастью, дедушка разрешил взять шлем.
— Лети, ас! Задай всем жару!
Разумеется, он наказал не портить и не пачкать боевую реликвию. И весело хлопнул костлявой ладонью по плечу внука, и вдруг погрустнел.
— Внуки тоже пошли в лётчики… Старший… а теперь и младший… И что же вам на земле-то не сидится?..
От дедушки пахло едкими лекарствами, крепким армейским табаком и — чуть заметно — моторной смазкой…
…Хотя никаким лётчиком Карл не был. Вернее, был никудышным лётчиком. Инструктор в лётном кружке, куда его записали родители, глубокомысленно говорил, глядя на притихшего мышонка сверху вниз: "Рождённый ползать летает хуже некуда…"
— Учись летать, чудо природы! Это у людей летательные машины — роскошь, а у нас — средство передвижения. Летают даже фермеры… — и добавлял в сторону, — …хотя лучше бы не летали…
Инструктор никогда не говорил "самолёт" — только "аппарат" или "машина".
— Так говорят настоящие асы, — поучал он притихших курсантов.
На теоретических занятиях Карл неплохо успевал, но как только дело касалось практики, все его знания куда-то разом улетучивались. Он, скорчившись, сидел в кресле тренажёра, смотрел на ехидно подмигивающие ему огоньки приборной панели и на все окрики только вздрагивал.
А когда инструктор всё-таки упихал его на второе место учебного самолётика, Карл даже не нашёл в себе сил взяться за штурвал…
Его дед был прославленным боевым лётчиком, участвовал в Битве за Британию в составе Североамериканской эскадрильи. Его отец был чемпионом легендарных Гонок Одинокой Звезды. Его брат выиграл Калифорнийские авиагонки и теперь собирался подавать заявку на участие в Общенациональной воздушной регате.
— Пилотами не рождаются, — сказал как-то инструктор. — Пилотами становятся. Правда, мистер Виндроуз-младший?
Карл в ответ лишь едва заметно кивнул, не поднимая головы…
…Шлем валялся прямо на полу. Тони подобрал его и бесцеремонно хлопнул о бедро.
— Тони, дедушка сказал не портить его… — несмело начал Карл.
— Вот именно, растяпа несчастный! — вмиг завелась Клара. — Вещь, между прочим, старая… это… как её?.. историческая! В нём летал настоящий военный лётчик! Герой!!!
— Ага… — толстяк криво ухмыльнулся. — Гонял Лохматых Хвостов…
— Чего-о-о!!! Да мы… да мы… да это мы, белки, вас, мышню, так гоняли… что… что… у вас дым сзади валил!
— Ага… А мы выиграли войну…
— Ах ты… Да я… да я… да я… щас тебе к-ы-ы-ы-ы-к!..
— Дети?
В дверях стояла мама Карла. Чуть прищурив глаза, с интересом наблюдала за ними. Никто не слышал, как она вошла.
— Собираетесь на праздник?
— Ага, мама! — ответил за всех Карл. — Сейчас пойдём.
— Идите. Только не шалите там! И не очень уж допоздна!..
— Не-не, не будем! Хорошо! — хором заверили её моментально притихшие Клара и Тони.
Женщина снова посмотрела на них, задержала взгляд на сыне, слегка оценивающе взглянула на Клару. Улыбнулась напоследок — всем троим. И ушла — так же тихо.
— Ну давай, Тони! — Клара сунула под нос толстому мышу картинку; с неё, улыбаясь, глядела задорная бурундучья физиономия. — Ты же художник, настоящий — ты даже в конкурсе победил!.. — и подтолкнула к нему вмиг оробевшего Карла. — Давай! Это… загримируй этого мыша под бурундука, а меня — под мышь!
Тони тяжело, даже слишком тяжело вздохнул.
— Да мне пора уже… Нам послезавтра открывать ресторан после ремонта, а мне ещё нужно разрисовать стены…
Клара очаровательно улыбнулась, обняла толстяка за плечи и сказала с чувством:
— Тоничка, если ты сейчас же не перестанешь валять дурака и не займёшься делом… я тебя так разрисую, что все художники в мире подохнут от зависти!!! А ну начинай работать!..
* * *
Дейл и Фокси хохотали так, что у Чипа через минуту заболели уши.
— Зелёный! — заливался красноносый бурундук.
— Инопланетный! — вторила ему летучая мышка.
— Пришелец! — хором грянули оба.
Чип сквозь зубы, со свистом выдохнул, перехватил жутко неудобный игрушечный бластер и грозно спросил:
— Но теперь-то вы готовы?
— Да! — выкрикнули они.
И вновь согнулись в неудержимом хохоте.
Дейл изображал из себя Чёрного Монаха. На нём был широченный балахон с капюшоном, полностью скрывавшим лицо, и растоптанные, отчаянно просившие каши башмаки. В руках весельчак держал большой топор; на картонном лезвии краснели пятна кетчупа.
— Во имя господа да свершится справедливость! — свирепо рычал весельчак, размахивая своим грозным оружием и основательно рискуя звездануть им кому-нибудь по кумполу. — Кайтесь, грешники!
Фокси нарядилась Графиней Рудянской. Чёрное платье, чёрная вуаль, маленький кинжал в чёрных ножнах, висящий на чёрной перевязи. Белое лицо, ярко-красные губы, потёки фальшивой крови, сочащейся из глаз. Выглядело всё это жутковато…
— В полночь я приду отведать вашей крови, — замогильным голосом возвестила она. И, мгновенно выйдя из образа, спросила Тамми:
— А ты — Белая Дама?
Белочка важно кивнула.
— Мы — средневековая троица, — летунья привлекла её к себе; другим крылом она обхватила Дейла за талию. И выдохнула мечтательно: — Ах, обожаю средневековье!.. Короли, герцоги, рыцари, драконы… Жаль, что всё это давно прошло…
А на экране телевизора снова шёл концерт. Выступали "Средиземье" — новая местная рок-сенсация.
Мир без драконов и рыцарей вылеплен.
Нет бы смириться! Ну что тебе в имени?
Нет на скрижалях дорог беспечальной судьбы-ы-ы-ы-ы!
Холст набело выбелен (5).
Вокалист — высокий крыс с бородкой-эспаньолкой — вскинул руки, словно призывал в свидетели весь мир.
Переплетался узор нитью красною…
Кто там за чем — а мы всё за сказками!
Просят дороги глаза, а душа — ворожбы-ы-ы-ы-ы!..
Видать не всех нас повыбили,
Путники,
странники,
дудари!
Гитарный рёв переплетался с нежным голоском флейты…
— Какая хорошая песня!.. — вздохнула Тамми. — Чиппи, милый, тебе тоже нравится?
— Ну что, — Дейл уже приплясывал от нетерпения. — Идём?
— Подождите! Подождите меня!
Кто это появился из дверей Гайкиной мастерской?
Белоснежно-белый, плотно облегающий тело лётный комбинезон. Большой круглый шлем с выпуклым стеклом. Широкий пояс охватывает талию; на бляхе сияет — глазам больно! — медная звезда.
— Чтоб меня кошки съели… — прошептал поражённый Рокфор. — Призрачная Лётчица!..
— Ну что ты, Рокки, это я! Иду с вами. В конце концов, сегодня праздник!
Тонкие ручки поднялись и сняли шлем. Небесно-синие, давно знакомые и бесконечно милые глаза смотрели открыто и счастливо.
— Гайка?.. — услышал Чип свой собственный голос — и не узнал его…
* * *
— Спасатели!
— Смотрите, это они!
— Да нет, не они… Видишь — это какие-то дети.
— А похожи…
На них оборачивались. На них засматривались во все глаза. Их окликали, спрашивали, как дела, звали с собой…
А какой-то сурок-полицейский, совсем-совсем молодой, похоже, только что из учебки, завидев их, встал навытяжку и отдал честь.
— Вольно, офицер! — звонко крикнула ему Клара. И, смеясь во весь голос, потащила Карла за собой.
Они побывали в тире (Клара ни разу не промахнулась, а Карл все пули всадил в "молоко"). Они наведались в магазинчик масок и костюмов для карнавала (Клара напялила на голову широкополую "мушкетёрскую" шляпу с драным пером, выхватила из ножен шпагу, бросила в Карла перчатку, вызывая на дуэль, и попала в продавца). Они завалились в крошечное кафе возле театра (обжора Тони в один присест сжевал три пирожных, вылакал большущий бокал "ку-ку-колы", во всеуслышанье рыгнул, а через десять минут снова возжелал закусить).
— Класс! — вопила Клара. — А ты ещё не хотел идти…
Они купили по пузырьку с "настоящим патентованным хэллоуинским зельем" у жуликоватого торговца, торчащего за мегамоллом "Титан"; "зелье" светилось в темноте зловещим гнилостно-зелёным светом. Они поглазели на уличного клоуна и бросили по доллару в его потёртую шляпчонку. Они остановились на углу, где наяривали на волынках и колотили в бубен три толстых мыша; Клара даже сплясала прямо перед ними какой-то умопомрачительный танец и сорвала дружные аплодисменты.
— Гля что Спасательша откалывает!
— Во даёт!..
Трещали бенгальские огни, грохали петарды, шипели шутихи, разбрасывая во все стороны разноцветные искры. Гремели выставленные на улицу колонки, трещали жаровни, сердито бурчал, исходя паром, блестящий пузатый самовар. Шумела, кричала, смеялась разношёрстная толпа.
Вот бредёт по своим делам Ночной Охотник; на груди под кожаной курткой с длинной бахромой висит на верёвке большой деревянный крест, а на поясе болтается связка серебряных метательных ножей. Вот стоит под развесистой травиной Эрвин-Лучник — короткая зелёная курточка, тесные зелёные трико, высокая шапка с пером и длинный лук за плечами. Вот выглянул из-за угла Золотая Маска; широкий плащ скрадывает очертания фигуры, но не может укрыть длинный меч, прицепленный к поясу. А вот и Механик Фред в потёртом сером комбинезоне, покрытом масляными пятнами; веснушчатая физиономия тоже густо вымазана смазкой.
Герой-Барсук гордо выпрямился во весь свой гигантский рост и глядит поверх звериных голов. Стремительная Троица — Ларс в чёрной рубашке и камуфляжных штанах, с нунчаками за широким поясом; Лина в белом халате и в неизменных очках; Леонард в безукоризненном костюме-тройке, с чёрным "дипломатом" в руке — идут прямо сквозь толпу, ловя на себе восхищённые взгляды. Детектив Бэзил со своим верным другом доктором Доусоном, как и положено знаменитым детективам, идут в обход, протискиваются мимо расставленных на улице прилавков, столиков и стульев…
— Офигеть! Ну прямо монстры!..
Мимо прошла команда телевизионщиков: ведущий — молодящийся крыс в кожаной куртке, обильно усеянной заклёпками, таких же штанах, армейской фуражке и высоких шнурованных ботинках — и толстый сосредоточенный хомяк-оператор, не отрывающийся от камеры.
— Куда идём? — спросила Клара, когда они вышли на перекрёсток.
Тони, обливаясь маслом, уплетал пухлый пончик.
— Может, поедим? — неуверенно предложил он.
— Да ты весь вечер только и делаешь, что жрёшь! — взъелась бурундучка. — И куда в тебя столько лезет!..
— Желудок растягивается вследствие приёма пищи, — важно заметил толстый мыш. — Так говорит мой старший брат Тимми, он учится в медицинском колледже.
Клара шумно пфыкнула и уставилась на Карла. Тот смешался.
— Ну-у, не знаю… Может, в театр? Там сейчас дают бесплатное представление…
Ещё одно "пфы" — да так, что брызги во все стороны!
— Тощища зеленющая! Давай куда-нибудь, где весело!.. Может, в рок-клуб? Тут, совсем недалеко, есть клуб "Канонада", там сейчас выступают "Средиземье"! Пошли!!!
Карл вздохнул.
— Ой, не надо… Я не…
Но Клара его не дослушала. Внезапно просияв, она вдохнула и перешла на свистящий шёпот:
— А давай пойдём к ним!..
Карл долго не мог понять, кого она имеет в виду. А когда понял, ужаснулся.
— Да ладно тебе!.. — отмахнулась бурундучка. — Просто постучим и попросим конфет. Сейчас так многие ходят по чужим домам, особенно в городе, — научились у людей… Давай, пошли, Карлик!
— Не называй меня так…
— Пойдём, Карл! Всего двадцать минут на поезде. А поезда в город, наверно, ходят пустые… Поехали! Ну поехали, прошу тебя!
Мимо прошли два фермера, похоже, специально приехавшие на праздник. От них за милю тащило пивом.
— Гля, Том, эвон какое полымя в небе!..
— Вертанёмся в деревню, расскажем всем — никто ни в жисть не поверит…
Карие глаза Клары пылали небесным огнём. Потрескавшиеся губы мечтательно улыбались, открывая пару сахарно-белых зубок. Коротко стриженные волосы разметались по узким плечикам; в волосах путались серебристые искры — остатки взорвавшейся над головами шальной праздничной шутихи.
"Что-то случится…" — подумал Карл. — "В Хэллоуин всегда что-то случается…"
И долго, долго-долго глядел на неё, медля с ответом…
— …Эй, я вы, вообще, о чём? — подозрительно спросил Тони, утирая толстые, блестящие от масла губы…
* * *
Полумрак. Лучи солнца пробиваются сквозь пыльное стекло фонаря. Откуда-то издалека доносится рёв взлетающего самолёта (6)…
Что-то случилось с пространством и временем. Исчезли и Штаб, и команда Спасателей, канули в небытие все прожитые вместе годы и все пережитые вместе приключения. Больше не было ни жадного Толстопуза, ни злого Нимнула, ни подлого Крыса Капоне, ни олухов Малдуна и Кёрби, ни толстого Спинелли, ни деловитой Тамми, ни дурашливой и отважной Фокси.
Остались лишь старый друг Дейл, новые друзья — толстый, шумный, драчливый мыш со странным именем Рокфор и смешной зелёный мух Вжик — и этот старый бомбардировщик, нашедший своё последнее пристанище на задворках Лос-Анджелесского аэропорта.
Прочная капроновая сеть опутывает их с ног до головы. За их спинами громоздятся жуткие и смертоносные механизмы-ловушки; острые дротики и вилки, тяжёлые ящики и утюги устилают их путь сюда.
И зловещая машина, словно пришедшая из кошмарного сна, ощетинившаяся остро отточенными вилами, приближающаяся к ним с неотвратимостью самой смерти…
И…
В бронированном боку машины открывается люк. Лёгкий топот босых лапок, тонкий серебристый голосок:
— Привет! Я — Гайка! Впрочем, вы уже знаете…
Гайка…
— … Чиппи, милый! Что с тобой?
Голос Тамми пробивался будто сквозь стену. Чип встряхнул головой, прогоняя наваждение.
Белочка отчаянно трясла его за плечи.
— Чиппи, очнись! Тебе плохо?! Если тебе плохо, лучше не ходи на праздник. Ляг в постельку; я сварю тебе успокоительный чай из трав… Вот что бывает, когда перенапрягаешься на работе!..
Из-под балахона вынырнула озабоченная физиономия Дейла.
— Командир, ты как? В поряде?
— Дейл, перестань говорить жаргонными словами! И вообще, отойди — не видишь, что моему бурундучку плохо!..
Чип встряхнулся.
— Ничего страшного, Тамми!.. Просто… просто я задумался.
Подошёл Рокфор, покачал бородой.
— Да не беспокойся ты так, Чипулетто!.. Всё нормально! Праздник начался, людищи ни о чём не догадываются — мы их провели!.. Давай, пойдём на праздник, повеселимся!
— Чип! Чип! Успокойся…
Это была Гайка. Она стояла совсем-совсем рядом; командир даже чувствовал исходящий от неё едва уловимый и нестерпимо сладкий — слаще любых духов! — запах смазки.
Гостиная штаба поплыла вбок, утонула в наступившей тьме. Чип вновь находился в том самом заброшенном самолёте…
Солнечный лучик скользнул сквозь пыльное стекло фонаря, упал на пол, упруго вскочил на тонкие ножки, тряхнул золотыми волосами.
— Привет! Я — Гайка!
Гайка…
Ясным задорным солнышком она вошла в его жизнь.
Вошла и осталась навсегда!..
* * *
Клара…
Она сидела у самого окна вагона. Подперев тонкой рукой голову, молча смотрела на уносящиеся вдаль стены тоннеля. В такт стуку колёс покачивала обутой в кроссовок ногой.
Она оказалась права — вагон оказался почти пуст. Только в дальнем углу клевал носом какой-то пьяненький суслик, да на соседнем сиденье устроились два те самые фермера. Устроились и сразу же решили закусить.
— А помидоры-то сла-а-адкие! — протянул один. — Небось того, носатого, что живёт у рощицы!..
— А то!.. — отозвался второй. — Надысь прополол ему огород да и укатил парочку себе. Моя плата за работу, всё честно — я законы знаю!
— Только люди, хе-хе, не знают, — поддакнул первый. — А узнали бы… у-у-у!..
И откроил здоровенным ножом ещё два ломтя помидора.
Карл слушал их вполуха…
Мышиный грим удивительно шёл ей. Всё-таки Тони, хоть и лодырь и обжора, — отличный художник. Недаром миссис Пэйнт, учительница рисования, хочет рекомендовать его в художественную школу.
Вот только картонные мышиные уши, приклеенные скотчем, скособочились и вот-вот отвалятся…
…Они встретились в том самом лётном кружке, куда против своей воли ходил Карл. Тощая рыжая девчонка-бурундучка, кривя губу, презрительно наблюдала, как он сидит в тренажёре и, трясясь под тяжёлым взглядом инструктора, суетливо дёргает рычаг газа.
— Да заведи мотор, чучело круглоухое! Тумблер вверх… да не этот, а тот!.. Этот — катапультирование.
Сразу после занятий она его отлупила. А потом…
— Ладно, хватит валяться!.. Вставай! У меня к тебе дело…
А потом она потащила его в какую-то неописуемо тесную и неописуемо вонючую забегаловку угощать каким-то неописуемым соевым гамбургером, в котором, кроме острого соуса, похоже, ничего и не было.
Сама-то она уписывала это кушанье так, что будь здоров! И при этом умудрялась и есть, и говорить одновременно.
— Капитан Молния круче всех! Скажи, что так! Ты же всё знаешь, ты учёный!
— Да… — несмело ответил Карл. И решил похвастаться: — У меня есть книжки о нём.
— Правда?!! Дашь почитать?
И, не дожидаясь ответа, обхватила его руками и чмокнула в щёку…
Ночью, во сне Карл сидел в кабине какого-то огромного несуразного самолёта с четырьмя рядами крыльев, пятью моторами и почему-то совсем без хвоста. Самолёт, кашляя и дымя, неуклюже болтался в воздухе, двигатели вот-вот грозили заглохнуть, а Карл всё никак не мог найти рычаг газа.
А рядом летела Клара. Без всякого самолёта, раскинув руки, выгнувшись тугой стрункой, она кувыркалась в прозрачном воздухе. Оборачивалась, счастливо смеялась и протягивала ему руку, зовя за собой…
— …Пиво горькое… — заметил один из фермеров, как следует хлебнув из баклажки. — Вот незадача! Надыть хмелю меньше класть.
— Гля! — встрепенулся второй. — Малые! Вон сидят. Худой — точь в точь сынок Рональда Книгочея, учителя нашего, — и перешёл на шёпот. — Эвон как глядит на девчонку!.. Влюбился, что ли?..
Словно почувствовав его взгляд, Клара оторвалась от окна, посмотрела на Карла.
И улыбнулась…
…Весёлый праздничный поезд со свистом рассекал полутёмное пространство тоннеля, дробно топоча по звенящим рельсам. Весёлые разноцветные огни летели ему навстречу.
Что-то должно случиться этим вечером…
В Хэллоуин всегда что-то случается!..
* * *
Всё-таки Тамми сварила свой фамильный успокоительный травяной чай и буквально влила в Чипа целый стакан. Командир, морщась и давясь, проглотил бурую, сильно вяжущую жидкость.
— Ну как? — белочка заглянула ему в глаза. — Стало лучше?
Чип, борясь со вставшим в горле комом, через силу улыбнулся.
А на экране телевизора вновь бесновалась ряженая толпа.
— Народы, внимание! — выкрикнул ведущий. — Наш зверёк в мэрии только что позвонил мне на сотовый и сказал… не поверите… к нам едут "Асы"!!! Они самые! Выступят на открытом концерте в Центральном зверином парке бесплатно! Так что заканчиваем заниматься дурью и все рвём туда!
— "Асы"? — удивился австралиец. — Ну и дела… Расстарался наш мэр, нечего сказать… Вон аж кого пригласил!..
Дейл от радости подскочил, выронив топор, а Фокси скривилась.
— Я бы сходила на концерт "Асов", — значительно изрекла Тамми. — Всё же лучше этого ужасного хард-рока… А ты, Чиппи?
— А пока вы галопом скачете в наш парк, — захлёбывался ведущий, — послушайте легендарную песню этой классной банды! Какую — спросите? Ну какую же ещё… "Битва за Британию"!!!..
…Перрон на городской станции "Парк" был почти пуст. Лишь в отдалении маячил полицейский (Клара поглядела на него с явным неудовольствием), да в магазинчике, торгующем дешёвыми дисками с музыкой и фильмами, скучал длинноволосый, одетый в жёваную джинсу морской свин — продавец. На экранчике небольшого телевизора, стоявшего на прилавке, кривлялся ведущий.
— "Битва за Британию"! — донеслось до уха Карла.
Кадры человеческой хроники времён второй мировой: испещрённое крестиками самолётов небо, густой дым пожарищ, взрывы бомб. Мгновением спустя они сменились хроникой звериной, снятой на самодельные кинокамеры. Сооружённые из всякого хлама самолёты летят над морем, бомбы — жестяные банки из-под солдатского пива, набитые порохом, — покачиваются под их днищами, подвешенные за верёвки. Толстый ствол пушки, торчащий из тупого носа истребителя…
Гулкий гитарный аккорд разбил тревожную тишину.
Зелёный глазок приёмника светится вполнакала,
Плещут волны эфирные, хлещут хрипом беды (7).
Вторая гитара вступила на заднем плане. Вкрадчиво-зловеще, будто грозя кому-то, ударил барабан.
Плещут волны морские, бьются в белые скалы.
Британия правит морем, но воздух важней воды.
На экране — строй лётчиков. Усталые, измученные, небритые…
Нынче лондонский денди отправится в путь небритым,
Пряча колючее горло под шёлковый белый шарф…
Возможно, где-то здесь стоит и его дедушка. Карл, напрягая зрение, вгляделся в скачущие кадры…
— Пошли, пошли! — теребила его Клара. — Потом, дома послушаешь. У тебя же все их альбомы… Да, потом я возьму у тебя их переписать!..
— …Пахнет бензином клевер, лопасти делают оборот,
Шепчет "farewell forever (8)" чей-то презрительно-тонкий рот… —
пел усталым голосом старый пилот.
— Ну, может, пойдём!.. — торопила всех Фокси.
— Ага… — невпопад ответил ей Дейл.
Гайка тихонько встала рядом с Чипом. Совсем-совсем рядом…
— Да, англичане воевали геройски! — забасил расчувствовавшийся Рокфор. — Накостыляли Лохматым Хвостам… ой!.. прощу прощения, Тамми!.. Все, все поднялись, как один — и мыши, и крысы, и даже белки присоединились! Не все белки ведь были нашими врагами… У нас в эскадрилье был бурундук-механик; весёлый парень, дело своё знал… правда, треплом был редкостным…
На силача хором зашикали.
Бурундук тихонько коснулся мышкиной руки. И — показалось ли ему? — мышка чуть-чуть, едва заметно вздрогнула…
…Вскарабкавшись на взлётную площадку, Клара подала руку Карлу.
— Давай, не тормози! Тони, ты как, жив?..
Её ладошка была горячей и твёрдой.
— Здесь…
Они стояли перед дверью, ведущей в штаб Спасателей. Над дверью поблёскивала в лучах фонарей эмблема — стремительная жёлтая молнии, рассекающая надвое круг.
— Давай, стучи, — торопила Клара.
— А может, давай ты?.. — робко предложил Карл.
— Ты же командир, — бурундучка притянула мыша к себе, поправила на нём шляпу, рывком выпрямила прикреплённые к ней вырезанные из пластика бурундучьи уши. — Ты должен идти первым.
— Но… но… что я им скажу?..
— Ты же командир! — Клара была непреклонна. — Вдобавок, отличник, вдобавок, состоишь в дискуссионном клубе. Придумай что-нибудь, пошевели мозгами… а то как дам по башке!..
— …Грррум! — бил барабан. — Грррум!
Ударник был очень худ и очень молод. Он страшно смущался, отводил глаза, краснел, топорщил редкие усишки. Армейская форма сидела на нём, как человеческий парашют на телеграфном столбе.
Впрочем, еще не вечер, в небе продолжится путь земной.
Ты не спеши, диспетчер, выдать другому мой позывной!
— Вперёд! В полёт! — пела труба.
— Гррром! Гррром несём! — гремел барабан.
— Командир! — встрепенулся Дейл. — Стучат!
— А? Что?..
— …Слышишь! — Клара так затеребила Карла, что тот едва не уронил с головы шляпу. — Идут!..
…Чип открыл дверь. За дверью стояла его точная копия.
— Что? — удивился он. — Кто? Ты откуда?..
Второй Чип открыл рот, выдавил из себя какой-то невразумительный звук и смолк. В его больших серых глазах читалась растерянность и страх.
Чип заметил, что его копия куда меньше ростом (наверно, подросток) и не бурундук, а мыш, загримированный (весьма старательно!) под бурундука. Лётчицкий кожан был ему сильно велик, а шляпа с прицепленными ушами постоянно сползала на куцый нос.
"Ряженый!" — догадался Чип. — "Пришёл за конфетами".
— Ты — Чип? — с улыбкой спросил он.
Мыш в бурундучьем обличье открыл рот, тотчас закрыл, потом снова открыл и просипел:
— Э-э-э… доброе утро!..
— Добрый вечер! — из-за его спины, словно чёртик из коробочки, выскочила стройная юная бурундучка, загримированная под мышь. На ней был синий комбинезончик; в распахнутом вороте виднелась видавшая виды камуфляжная майка.
Гайка…
— Мы — Спасатели! — гордо заявила она. — Я — Гайка. Это — Чип, вот он (а ну иди сюда!.. в рыло захотел?..) — Рокфор. Мы спасаем всех попавших в беду!
— В обмен на конфеты? — рассмеялся Чип.
— Чиппи, любовь моя, не пугай малышей! — Тамми вышла вперёд, без особых церемоний оттеснив командира. — Ах, какие миленькие детки!.. Идёмте — тётя Тамара даст вам сладостей!..
(1) Имеются в виду события из эпизода "Подводные пираты" ("Piratsy under the seas").
(2) Анк — египетский крест. Представляет собой крест, увенчанный кольцом. Имеет хождение среди представителей и поклонников "тёмной сцены".
(3) Песня "Долина царей" группы "Цитадель ветров" (ныне — "Корsика").
(4) Эпизод "Знаете ли вы теорию Павлова?" ("Does Pavlov ring a bell?").
(5) Песня "Странники" группы "Элессар".
(6) Описываются события эпизода "История знакомства с Гайкой" ("To the rescue pt. 3").
(7) Стихотворение Юрия Нестеренко "Битва за Британию".
(8) "Прощайте навсегда" (англ.).
Куртка принадлежала брату. Плотная, тяжёлая, из толстой кожи, с пушистым меховым воротником и множеством карманов, застёгивающихся на молнии. С блестящим значком — перекрещивающиеся молнии и золотистый кружок с буквами "ЛА" — на лацкане. С твёрдыми погончиками, на которых пылали золотом эмблемы Звериной лётной академии Лос-Анджелеса.
— …Носи хоть весь день! — великодушно разрешил брат. И взлохматил на прощание волосы Карла, и зашагал к своему новенькому "Титан Скай Коубой", стоявшему на лётном поле местного аэродрома. И вскочил на ступеньку трапа, и взмахнул рукой собравшимся вокруг девицам…
Роджер Виндроуз. Лучший курсант академии. Победитель Калифорнийских воздушных гонок. Гордость семьи.
— …Карл Эдвин Виндроуз! — говорила мама. — Опять уткнулся в книжки?! Бери пример со своего брата!..
Карл тяжело вздохнул. Оглядел полки, забитые книгами. Пробежал взглядом по корешкам: "Капитан Молния побеждает Чёрного Герцога", "Капитан Молния и небесный город", "Четвёрка Асов", "Новые приключения Четвёрки Асов"… "Спасатели и похищенный рубин". "Спасатели против Толстопуза"…
— …Хорошо учись, занимайся в лётном кружке и слушай брата — он плохого не посоветует, — отчитывала его мать. — Поменьше читай свои приключенческие книжки. И побольше гуляй!.. Ты что, всю жизнь хочешь провести, не выходя из квартиры?..
Карл снова вздохнул. Дёрнул плечами, запахнул полы куртки. И едва не утонул в ней.
— Карл!
Это Клара. Тут как тут!
— Быстрее одевайся! Нам скоро идти.
Сама она уже оделась. Натянула синий джинсовый комбинезон, пристроила на затылок старые мотоциклетные очки (лётчицких очков-консервов отыскать так и не удалось). И теперь стояла в дверном проёме, уперев тонкие руки в бока.
— Копуша, — недовольно заявила она. — И рохля.
Карл обиделся.
— Между прочим, футболка должна быть белой, — сказал он.
Клара только скривилась, хмыкнула и беспечно махнула рукой.
— А-а-а, фиг с ней… Всё равно не увидят!..
Футболка была камуфляжная, линяло-зелёно-серо-коричневая. С прорехой на левом плече, кое-как, сикось-накось заштопанной толстенными чёрными нитками; эту прореху Клара заработала, когда потащила Карла лазать по свалке, окружавшей Новые районы, и свалилась с капота большого человеческого автомобиля в груду металлической стружки. С обугленной дырой в правом; Карл до сих пор не мог забыть тот взрыв в школьной химической лаборатории. С ярко-зелёной нашивкой на груди — "Двойная звезда. Авиаклуб настоящих асов!"
На тонкой шее болтался на цепочке блестящий серебряный патрончик.
— Она не носит украшений, — снова заявил Карл, пытаясь застегнуть куртку.
— Фигня…
Клара уже была в его комнате. Рассматривала корешки расставленных на полках книг, пристально вглядывалась в крохотные буковки на корешках компакт-дисков. И, конечно же, всё на свете трогала!
— Ого, у тебя все диски "Асов"! — протянула она, тыкая неотмытым пальцем в поблёскивающий в лучах лампы квадратик коробки. — И даже "Полётный журнал: 20 лет в строю"!.. Что-о-о? Коллекционное издание! С видеодиском и мультимедиа!!! Ну ты силён, чувак, ну ты монстр!
"Монстр" — это было любимое её словечко. Монстром она называла самого Карла (редко, правда; куда чаще он удостаивался эпитетов "рохля" или "тряпка"). Монстром звался мистер Бутц, школьный учитель физкультуры. Монстром она могла назвать пролетавший мимо мотоцикл или парящий в небе самолёт. А однажды, когда они тайком проникли в кинотеатр на сеанс дурацкого ужастика "Парнокопытный монстр из далёкого космоса", под конец восхищённо протянула:
— Ну этот монстр — прям монстр!..
Карл так и не нашёлся, что ответить на это…
Последняя пуговица наконец-то протиснулась в узюсенькую петельку. Карл подул на ноющие пальцы.
— Оделся? — Клара подскочила к нему. Подхватила лежавшую на столе шляпу и с размаху нахлобучила ему на голову. Карл неловко дёрнулся; шляпа покатилась на пол.
— Тьфу, растяпа голохвостый!.. Ох! Ну почему, почему у тебя такие лопухастые уши? Почему ты не бурундук?!..
…Ахнуло, ухнуло, загрохотало! Затрещало, засвистело, застучало, забарабанило по стенам горячей огненной дробью! И утонуло в разноголосом радостном рёве.
По улицам Новых районов шагал буйный, неистовый, шумный, разгульный, притягательно-пугающий Звериный Хэллоуин…
* * *
— Не вертись, Чиппи, милый, — приговаривала Тамми. — Я ещё не закончила…
Чип вздохнул и, стараясь не поворачивать головы, скосил глаза на телеэкран.
Праздник был в самом разгаре. По улице валила пёстрая шумная толпа; трещали бенгальские огни, громыхали петарды, где-то взрёвывали колонки — похоже, неподалёку проходил очередной импровизированный уличный концерт. Пылали уличные фонари; было светло, как днём.
— Народу-то, народу!.. — бормотал поражённый Рокфор. — Не иначе, всё зверьё, что есть в Лос-Анджелесе, съехалось в Районы…
Могучий мыш был в образе роскошного пирата: широкополая шляпа с залихватским пером, чёрная-пречёрная накладная бородища, расшитый серебром камзол с живописными заплатами, два увесистых пистолета за ярко-красным кушаком и, наконец, начищенные до зеркального блеска ботфорты с устрашающего вида шпорами. На вопрос, зачем морскому пирату шпоры, Рокфор лишь пожал плечищами:
— А бог его знает… Да ладно, пусть будут!..
На шляпе у Рокки сидел Вжик. Он прицепил к крылышкам какую-то бахрому, напялил на носишко длинный бумажный клюв и теперь, похоже, изображал верного капитанского попугая.
— Помнишь то старое приключение с крысами-пиратами (1)? — сыролюб ткнул старого друга толстым пальцем в пузо. — Э-эх!.. Сто лет прошло, а как будто вчера это было…
Вжик что-то пискнул в ответ и тоненько захохотал.
На экране тем временем появился телеведущий — молодящийся крыс в модной кожаной куртке, обильно усеянной заклёпками, таких же штанах, армейской фуражке и высоких шнурованных ботинках-"камелотах". Сверкнул висящим на шее серебряным анком (2), вскинул микрофон.
— Народ, не спим, не спим! Все, кто ещё в непонятках, срочно бросайте всё, надевайте самый крутой прикид и валите в Новые районы! Самая зашибенная тусня сейчас здесь!!!
Ахнуло, жахнуло, и в чёрное ночное небо рванулись три огненные стрелы. Впились в небосвод, вспыхнули в последний раз… и вдруг расцвели тремя гигантскими красно-жёлто-белыми цветами!
Публика так и присела. Над морем голов пронеслось дружное "ах".
— У-у-у! — взвыл ведущий. — Зашибись! Эй, народы! Вы это видите?! Вы все это видите?!! Нет?!! Так разуйте глаза и смотрите!!!
Последний его вопль потонул в надсадном гуле — похоже, у оператора перегрузило усилитель.
— Ах, какая прелесть! — воскликнула Тамми и чуть было не прижала запачканные зелёной краской ладошки к тщательно набеленному лицу. — Чиппи, любимый, тебе тоже понравилось?
Чип только тяжело вздохнул…
…Нынешний мэр Звериного Лос-Анджелеса, избранный летом, построил свою предвыборную компанию, в основном, на предстоящем праздновании Хэллоуина. "Мы заслужили свой праздник!" — кричали огромные плакаты, расклеенные там и сям в Новых районах. "Наш Хэллоуин — это больше, чем Хэллоуин!" — горели световые табло в подземных галереях городского центра. "Голосуйте за Эдвина "Весельчака" Кроуфорда! Голосуйте за праздник!!!" — от обилия восклицательных знаков на проспектах, раздаваемых нанятыми подростками в городском метро, рябило в глазах.
Напрасно городской совет выступал резко против. Напрасно противилась полиция, армия и спецслужбы. Напрасно виднейшие представители звериного населения Соединённых Штатов подписывали петицию в адрес самого президента. Напрасно Спасатели встречались с президентом, упрашивали его отменить праздник, хотя бы как-то надавить на "весельчака"-мэра — даже их огромный авторитет был бессилен.
Горожане хотели праздновать!
И вот настал тот день, когда мэр вышел на балкон и показал гигантской толпе лос-анджелессцев только что подписанный им приказ о немедленной начале подготовки к празднику. Грянуло такое "гип-гип-ура", что Чипу показалось, будто в его голове взорвалась бомба.
— Что ж, мы сделали всё, что могли… — сказал он остальным членам отряда. — Пусть празднуют!..
А на следующий же день Спасателей вызвали в мэрию на срочное и весьма секретное совещание. Там присутствовало столько больших шишек от полиции, армии, ФЗБР и даже ЦЗРУ, что Спасатели почувствовали себя не в своей тарелке. Был и мэр, толстый, шумный и сияющий так, что больно было смотреть.
— Народ заслужил этот праздник, — сказал он с трибуны. И добавил, чуть сбавив тон: — В конце концов, это не только День Всех Святых, но и день окончания войны. Великой межвидовой войны, или, как говорит наша молодёжь, Последней войны, которая стоила нам всем так дорого!
Тут уж крыть было нечем. Собравшиеся пошептались друг с другом, согласные сообща убедили несогласных, и все вместе стали думать, как бы не привлечь к празднованию внимания людей. Что, с учётом просто астрономического скопления звериного народа и особенно планирующегося большого фейерверка, сделать было весьма непросто…
…Огненные цветы отцвели и осыпались на головы собравшихся искрящимся серебряным дождём. Последние искры пылающего безумия таяли в устремлённых на небо широко открытых глазах.
— Ух, круто!.. — ведущий перевёл дух и поправил на шее цепочку с анком. — Ладно, пока они разворачивают свои пушки… ха-ха!.. давайте послушаем классный хэллоуинский музон! Местная банда "Вираж" даёт гари со своим новым боевиком "Последний полёт"!!!
Шумная, переполненная зверьми улица уступила место обширному помещению какого-то клуба. На сцене, уставленной оборудованием, стояли, сжимая гитары, три затянутых в чёрное крыса.
Коренастый хомяк-ударник в мокрой от пота футболке взмахнул палочками. И грянул грозный гитарный рифф!..
Ночь за темнотою жжёт последний закат…
Дьявол нынче в гости будет каждому рад.
В каменных чертогах у последней черты
Я не потеряю своей высоты… (3)
— Да! Да! Да!!! — взревели гитары.
И с последним вздохом рванётся мой дух
Прочь от тёмных стен и мимо башен-старух.
За оскалом скал, за краем дальних морей
Ждёт меня Долина царей!
— Могли бы найти и другую песню — повеселее… — проворчала, поджав подведённые чёрным губки, Тамми.
— А мне нравится! — провозгласил Рокфор, оглаживая бороду. И пустился в воспоминания: — Помню, стояли мы лагерем в Аризоне… Нас, сборный отряд пилотов-волонтёров, перебазировали из Атланты в Тусон, да транспорта не было, вот и топали на своих четырёх, что твоя пехота. Ночь, осень, холодрыга — аж хвоста своего не чувствуешь!.. Трясёмся, значит, в нашем бараке, хлебаем чаи, думаем, что же дальше-то будет… И тут вбегает Длинный Эдди, наш радист, и говорит: война кончилась — братцы Лохматые Хвосты подписали акт о капитуляции!
— Рокки, это было давно, — возразила белочка. — Больше мышевидные и беличьи не воюют друг с другом. Более того, они стали добрыми соседями, а некоторые — даже спутниками жизни. Правда, Чиппи, милый? (Не дёргай ушками!.. потерпи — осталось совсем немного… вот здесь и здесь…) И не называй нас, белок, Лохматыми Хвостами — нам это неприятно! Чиппи, скажи ему, ты же командир!
Рокки тепло посмотрел на бурундука и белку.
— Прости, Тамми… — произнёс он. — Правильно говорят: язык мой — враг мой…
И добавил с тяжёлым вздохом:
— Хорошо вам — нашли друг друга… А я вот… эх!.. Правду говорят: мы не всегда остаётся с теми, кого любим…
Наверху что-то загремело.
— Дейл и Фокси, похоже, вознамерились разнести Штаб… — проворчал Чип. — И чего они там возятся?.. Мы-то давно готовы!..
— …Всё должно быть готово к августу, — отдал последнее распоряжение мэр. — Люди должны думать, будто за городом проводятся испытания новых фейерверков. Вопросы?
Вопросов не было.
Все последующие два месяца Спасатели совместно с ЦЗРУ участвовали в грандиозной операции прикрытия. Пришлось зарегистрировать подставную человеческую фирму, якобы занимающуюся производством сигнальных ракет и фейерверков, сфабриковать все необходимые документы, найти и снять помещение и даже закупить немалый запас, как выражался полицейский детектив и давний приятель Спасателей Миша Кукер, "адского снадобья" — представить таковое клиентам, буде они появятся. Также было создано несколько фальшивых сайтов, рекламирующих или, наоборот, ругающих новую фирму и её продукцию, опубликовано несколько десятков объявлений, заведена пара блогов и даже проведена вполне успешная хакерская атака на сайт потенциального конкурента.
— Ну, это лишнее, — проворчал Чип, услышав об этом от Спарки.
Спарки, крысу-учёному, с которым Спасатели познакомились во время одного из своих старых дел (4), не удалось отсидеться в Зверином отделении МТИ, в крошечном кабинетике, заставленном любимыми компьютерами. ЦЗРУ, прослышав о его исследованиях в области компьютерной безопасности, ангажировало незадачливого крыса в качестве хакера.
— Впрочем, процедура собственно взлома не представляла большой сложности, — хвастался он Спасателям впоследствии.
А вот бравой команде приходилось несладко. Они проникали в человеческие жилища, взламывали замки сейфов, дабы подложить или, наоборот, заполучить различные бумаги, часами сидели в засаде, следя за нужными людьми. Это было опасно; как-то раз они еле унесли ноги от дератизаторов, а однажды некий бравый вояка, не привыкший бросать слов на ветер, даже бабахнул в удирающего Рокки из револьвера!
— О-о-о, мои ноженьки!.. — выл силач, без сил падая на диван. — О-о-о, мои бедные ноженьки!.. Когда же вы отдохнёте?..
— Хр-р-р!.. свись-свись-свись… — вторил ему моментально засыпавший Дейл.
— Всё это добром не кончится! — в тысячный раз сердито бросал Чип. — Зря мэр затеял этот праздник! Зря мы не настояли на его отмене!..
А в ближайшую полночь возле Новых районов взорвали целую гору шутих. Это была проверка — дали ли предпринятые меры безопасности хоть какой-то результат, не заподозрят ли люди неладное.
Не заподозрили.
— А знаешь, Чипано, я думаю, может, бог с ним? — сказал ему Рокфор, когда они возвращались домой на "Крыле". — Может, давай отпразднуем этот Хэллоуин как положено?! Всё-таки окончание войны, и какой войны!..
— Война кончилась пятьдесят восемь лет назад, — напомнил хмурый Чип. — Что праздновать-то?..
— Как что? Пятьдесят восемь лет мира! — с жаром ответил австралиец.
И тут же завыл на все окрестности:
— Спину ломит!!!..
…Дверь, ведущая в мастерскую Гаечки, скрипнула. В гостиную хлынул сложнейший букет запахов: пролитое биотопливо, отработанная смазка, раскалённый металл, сгоревшая изоляция, аммиак, просочившийся из системы охлаждения, кислота, которой изобретательница травила печатные платы, паяльный флюс и крепчайший кофе, который мышка варила на собственноручно собранной кофеварке.
— Я предупреждала вас, мистер Гуттиэрес, что, если вы не сдадите лабораторную в срок, вас могут отчислить, — голосок милой мышки был очень серьёзен. — Вы меня не послушались и теперь пеняйте на себя!
Гуттиэрес, высокий плечистый крыс, озабоченно поскрёб модную куцую бородку.
— Что касается вас, мистер Хатчинсон, то вы умудрились не сдать целых три лабораторные! Я терпеливо ждала, предоставляла вам всё новые и новые отсрочки, но вы продолжали бездельничать. Теперь берегитесь — вас не просто отчислят, но отчислят с позором!!!
Хатчинсон, приземистый, толстый, рыхлый хомяк, повесил большой красный нос.
— Что ж, — с убийственным спокойствием заключила Гайка, — больше не вижу смысла вас задерживать. До свидания, или, лучше сказать, — её глаза полыхнули синим льдом, — прощайте!
Крыс и хомяк, опустив головы ниже плеч, поплелись к выходу. На полпути остановились, покосились на важного Рокфора, на серьёзную Тамми и обернулись — в последней надежде разжалобить грозную преподавательницу.
— Праздник же… — унылым басом протянул Хатчинсон.
— Мисс Гаечный Ключ, — Гуттиэрес осуждающе покачал смоляными кудрями, — у вас нет сердца!..
Услышав это, Гайка упёрла руки в бока. Оба двоечника застыли в ожидании взбучки.
— Ну хорошо… — мышка выставила пальчик. — Жду вас обоих в ближайший понедельник в девять часов в лаборатории реактивного движения. И только попробуйте не решить задачи, которые я вам дам!
— Спасибо, мисс Гаечный Ключ! — крыс и хомяк моментально расцвели и с радостным грохотом выкатились в дверь.
Рокки крякнул, теребя бороду.
— Сурово же ты с ними… Наверно, на лекциях и пикнуть не смеют…
— Иначе нельзя! — отрезала Гайка. — Современная молодёжь совершенно не хочет учиться. И зачем они только поступают в наш университет!..
— Ну, оно конечно, ученье — свет, — возразил австралиец, — но и отдыхать тоже нужно. Идём с нами на праздник!
Мышка решительно покачала головой.
— Ни в коем случае! Мне необходимо провести испытания нового материала для турбинных лопаток, рассчитать схему управления впрыском топлива, написать текст лекции, связаться с коллегами из университета Дьюка и поругаться с профессором Коулом, который хочет увеличить количество своих лекций за счёт моих. Мне некогда!
И скрылась в мастерской. И загремела железяками.
— Да-а-а… — Рокфор развёл руками. — Кому веселье, а кому и…
— Веселье продолжается! — перебил его вновь появившийся на экране ведущий. — Наши спецы по пиротехнике что-то тормозят, и народ в непонятках… И, чую я носом, — тут он ткнул пальцем прямо в свой длинный нос, — что-то случится… Да вы и сами в курсе — в Хэллоуин всегда что-то случается!..
* * *
Тони важно восседал на диване в гостиной и занимался сразу тремя делами. Во-первых, смотрел по телевизору очередной выпуск "Стремительной Троицы". Во-вторых, с пулемётной скоростью набивал на телефоне SMS-ки многочисленным друзьям и родственникам. В-третьих, обжирался сахарным печеньем, выгребая его горстью прямо из коробки.
— Тони! — Клара решительно встала между ним и телеком. — Кончай жрать — и так толстый! Займись лучше делом!
Тони натужно глотнул и принялся облизывать измазанные сахарной пудрой пальцы.
— Ну вот… — заныл он. — И чего вам дома не сидится!..
Бурундучка и ухом не повела.
— Давай-давай! Пошевеливайся! Кисточки взял?.. У, блин, куда опять девал шлем?..
…Они долго думали, где бы отыскать лётчицкий шлем. Конечно, в магазинах продавались дешёвые тканевые шлемы китайского производства, и многие подростки щеголяли в них. У самого Карла был такой. Но Клара, едва услышав об этом, презрительно скривилась и заявила, что такому хламу место на помойке и "монстры тряпки не носят". И потребовала настоящий шлем — из кожи, с толстыми очками и "чтоб от приличной конторы, "Реддинг-Бонд", "Аурора", ну, или хотя бы самопальный".
— У тебя же дед был лётчиком, — с жаром убеждала она Карла. — У него должен быть шлем!
— Ну, я не знаю… — сомневался тот. — Мне не позволят…
Клара только пфыкнула.
— Стащи! А потом положишь назад. И никто ничего не заметит!
— Ага, не заметит… — пробормотал себе под нос совсем упавший духом мыш.
— Значит, достанешь! — просияла она и быстро чмокнула Карла в нос. Тот вспыхнул, опустил голову ещё ниже и едва заметно кивнул.
И для себя сначала решил обратиться к дедушке.
К счастью, дедушка разрешил взять шлем.
— Лети, ас! Задай всем жару!
Разумеется, он наказал не портить и не пачкать боевую реликвию. И весело хлопнул костлявой ладонью по плечу внука, и вдруг погрустнел.
— Внуки тоже пошли в лётчики… Старший… а теперь и младший… И что же вам на земле-то не сидится?..
От дедушки пахло едкими лекарствами, крепким армейским табаком и — чуть заметно — моторной смазкой…
…Хотя никаким лётчиком Карл не был. Вернее, был никудышным лётчиком. Инструктор в лётном кружке, куда его записали родители, глубокомысленно говорил, глядя на притихшего мышонка сверху вниз: "Рождённый ползать летает хуже некуда…"
— Учись летать, чудо природы! Это у людей летательные машины — роскошь, а у нас — средство передвижения. Летают даже фермеры… — и добавлял в сторону, — …хотя лучше бы не летали…
Инструктор никогда не говорил "самолёт" — только "аппарат" или "машина".
— Так говорят настоящие асы, — поучал он притихших курсантов.
На теоретических занятиях Карл неплохо успевал, но как только дело касалось практики, все его знания куда-то разом улетучивались. Он, скорчившись, сидел в кресле тренажёра, смотрел на ехидно подмигивающие ему огоньки приборной панели и на все окрики только вздрагивал.
А когда инструктор всё-таки упихал его на второе место учебного самолётика, Карл даже не нашёл в себе сил взяться за штурвал…
Его дед был прославленным боевым лётчиком, участвовал в Битве за Британию в составе Североамериканской эскадрильи. Его отец был чемпионом легендарных Гонок Одинокой Звезды. Его брат выиграл Калифорнийские авиагонки и теперь собирался подавать заявку на участие в Общенациональной воздушной регате.
— Пилотами не рождаются, — сказал как-то инструктор. — Пилотами становятся. Правда, мистер Виндроуз-младший?
Карл в ответ лишь едва заметно кивнул, не поднимая головы…
…Шлем валялся прямо на полу. Тони подобрал его и бесцеремонно хлопнул о бедро.
— Тони, дедушка сказал не портить его… — несмело начал Карл.
— Вот именно, растяпа несчастный! — вмиг завелась Клара. — Вещь, между прочим, старая… это… как её?.. историческая! В нём летал настоящий военный лётчик! Герой!!!
— Ага… — толстяк криво ухмыльнулся. — Гонял Лохматых Хвостов…
— Чего-о-о!!! Да мы… да мы… да это мы, белки, вас, мышню, так гоняли… что… что… у вас дым сзади валил!
— Ага… А мы выиграли войну…
— Ах ты… Да я… да я… да я… щас тебе к-ы-ы-ы-ы-к!..
— Дети?
В дверях стояла мама Карла. Чуть прищурив глаза, с интересом наблюдала за ними. Никто не слышал, как она вошла.
— Собираетесь на праздник?
— Ага, мама! — ответил за всех Карл. — Сейчас пойдём.
— Идите. Только не шалите там! И не очень уж допоздна!..
— Не-не, не будем! Хорошо! — хором заверили её моментально притихшие Клара и Тони.
Женщина снова посмотрела на них, задержала взгляд на сыне, слегка оценивающе взглянула на Клару. Улыбнулась напоследок — всем троим. И ушла — так же тихо.
— Ну давай, Тони! — Клара сунула под нос толстому мышу картинку; с неё, улыбаясь, глядела задорная бурундучья физиономия. — Ты же художник, настоящий — ты даже в конкурсе победил!.. — и подтолкнула к нему вмиг оробевшего Карла. — Давай! Это… загримируй этого мыша под бурундука, а меня — под мышь!
Тони тяжело, даже слишком тяжело вздохнул.
— Да мне пора уже… Нам послезавтра открывать ресторан после ремонта, а мне ещё нужно разрисовать стены…
Клара очаровательно улыбнулась, обняла толстяка за плечи и сказала с чувством:
— Тоничка, если ты сейчас же не перестанешь валять дурака и не займёшься делом… я тебя так разрисую, что все художники в мире подохнут от зависти!!! А ну начинай работать!..
* * *
Дейл и Фокси хохотали так, что у Чипа через минуту заболели уши.
— Зелёный! — заливался красноносый бурундук.
— Инопланетный! — вторила ему летучая мышка.
— Пришелец! — хором грянули оба.
Чип сквозь зубы, со свистом выдохнул, перехватил жутко неудобный игрушечный бластер и грозно спросил:
— Но теперь-то вы готовы?
— Да! — выкрикнули они.
И вновь согнулись в неудержимом хохоте.
Дейл изображал из себя Чёрного Монаха. На нём был широченный балахон с капюшоном, полностью скрывавшим лицо, и растоптанные, отчаянно просившие каши башмаки. В руках весельчак держал большой топор; на картонном лезвии краснели пятна кетчупа.
— Во имя господа да свершится справедливость! — свирепо рычал весельчак, размахивая своим грозным оружием и основательно рискуя звездануть им кому-нибудь по кумполу. — Кайтесь, грешники!
Фокси нарядилась Графиней Рудянской. Чёрное платье, чёрная вуаль, маленький кинжал в чёрных ножнах, висящий на чёрной перевязи. Белое лицо, ярко-красные губы, потёки фальшивой крови, сочащейся из глаз. Выглядело всё это жутковато…
— В полночь я приду отведать вашей крови, — замогильным голосом возвестила она. И, мгновенно выйдя из образа, спросила Тамми:
— А ты — Белая Дама?
Белочка важно кивнула.
— Мы — средневековая троица, — летунья привлекла её к себе; другим крылом она обхватила Дейла за талию. И выдохнула мечтательно: — Ах, обожаю средневековье!.. Короли, герцоги, рыцари, драконы… Жаль, что всё это давно прошло…
А на экране телевизора снова шёл концерт. Выступали "Средиземье" — новая местная рок-сенсация.
Мир без драконов и рыцарей вылеплен.
Нет бы смириться! Ну что тебе в имени?
Нет на скрижалях дорог беспечальной судьбы-ы-ы-ы-ы!
Холст набело выбелен (5).
Вокалист — высокий крыс с бородкой-эспаньолкой — вскинул руки, словно призывал в свидетели весь мир.
Переплетался узор нитью красною…
Кто там за чем — а мы всё за сказками!
Просят дороги глаза, а душа — ворожбы-ы-ы-ы-ы!..
Видать не всех нас повыбили,
Путники,
странники,
дудари!
Гитарный рёв переплетался с нежным голоском флейты…
— Какая хорошая песня!.. — вздохнула Тамми. — Чиппи, милый, тебе тоже нравится?
— Ну что, — Дейл уже приплясывал от нетерпения. — Идём?
— Подождите! Подождите меня!
Кто это появился из дверей Гайкиной мастерской?
Белоснежно-белый, плотно облегающий тело лётный комбинезон. Большой круглый шлем с выпуклым стеклом. Широкий пояс охватывает талию; на бляхе сияет — глазам больно! — медная звезда.
— Чтоб меня кошки съели… — прошептал поражённый Рокфор. — Призрачная Лётчица!..
— Ну что ты, Рокки, это я! Иду с вами. В конце концов, сегодня праздник!
Тонкие ручки поднялись и сняли шлем. Небесно-синие, давно знакомые и бесконечно милые глаза смотрели открыто и счастливо.
— Гайка?.. — услышал Чип свой собственный голос — и не узнал его…
* * *
— Спасатели!
— Смотрите, это они!
— Да нет, не они… Видишь — это какие-то дети.
— А похожи…
На них оборачивались. На них засматривались во все глаза. Их окликали, спрашивали, как дела, звали с собой…
А какой-то сурок-полицейский, совсем-совсем молодой, похоже, только что из учебки, завидев их, встал навытяжку и отдал честь.
— Вольно, офицер! — звонко крикнула ему Клара. И, смеясь во весь голос, потащила Карла за собой.
Они побывали в тире (Клара ни разу не промахнулась, а Карл все пули всадил в "молоко"). Они наведались в магазинчик масок и костюмов для карнавала (Клара напялила на голову широкополую "мушкетёрскую" шляпу с драным пером, выхватила из ножен шпагу, бросила в Карла перчатку, вызывая на дуэль, и попала в продавца). Они завалились в крошечное кафе возле театра (обжора Тони в один присест сжевал три пирожных, вылакал большущий бокал "ку-ку-колы", во всеуслышанье рыгнул, а через десять минут снова возжелал закусить).
— Класс! — вопила Клара. — А ты ещё не хотел идти…
Они купили по пузырьку с "настоящим патентованным хэллоуинским зельем" у жуликоватого торговца, торчащего за мегамоллом "Титан"; "зелье" светилось в темноте зловещим гнилостно-зелёным светом. Они поглазели на уличного клоуна и бросили по доллару в его потёртую шляпчонку. Они остановились на углу, где наяривали на волынках и колотили в бубен три толстых мыша; Клара даже сплясала прямо перед ними какой-то умопомрачительный танец и сорвала дружные аплодисменты.
— Гля что Спасательша откалывает!
— Во даёт!..
Трещали бенгальские огни, грохали петарды, шипели шутихи, разбрасывая во все стороны разноцветные искры. Гремели выставленные на улицу колонки, трещали жаровни, сердито бурчал, исходя паром, блестящий пузатый самовар. Шумела, кричала, смеялась разношёрстная толпа.
Вот бредёт по своим делам Ночной Охотник; на груди под кожаной курткой с длинной бахромой висит на верёвке большой деревянный крест, а на поясе болтается связка серебряных метательных ножей. Вот стоит под развесистой травиной Эрвин-Лучник — короткая зелёная курточка, тесные зелёные трико, высокая шапка с пером и длинный лук за плечами. Вот выглянул из-за угла Золотая Маска; широкий плащ скрадывает очертания фигуры, но не может укрыть длинный меч, прицепленный к поясу. А вот и Механик Фред в потёртом сером комбинезоне, покрытом масляными пятнами; веснушчатая физиономия тоже густо вымазана смазкой.
Герой-Барсук гордо выпрямился во весь свой гигантский рост и глядит поверх звериных голов. Стремительная Троица — Ларс в чёрной рубашке и камуфляжных штанах, с нунчаками за широким поясом; Лина в белом халате и в неизменных очках; Леонард в безукоризненном костюме-тройке, с чёрным "дипломатом" в руке — идут прямо сквозь толпу, ловя на себе восхищённые взгляды. Детектив Бэзил со своим верным другом доктором Доусоном, как и положено знаменитым детективам, идут в обход, протискиваются мимо расставленных на улице прилавков, столиков и стульев…
— Офигеть! Ну прямо монстры!..
Мимо прошла команда телевизионщиков: ведущий — молодящийся крыс в кожаной куртке, обильно усеянной заклёпками, таких же штанах, армейской фуражке и высоких шнурованных ботинках — и толстый сосредоточенный хомяк-оператор, не отрывающийся от камеры.
— Куда идём? — спросила Клара, когда они вышли на перекрёсток.
Тони, обливаясь маслом, уплетал пухлый пончик.
— Может, поедим? — неуверенно предложил он.
— Да ты весь вечер только и делаешь, что жрёшь! — взъелась бурундучка. — И куда в тебя столько лезет!..
— Желудок растягивается вследствие приёма пищи, — важно заметил толстый мыш. — Так говорит мой старший брат Тимми, он учится в медицинском колледже.
Клара шумно пфыкнула и уставилась на Карла. Тот смешался.
— Ну-у, не знаю… Может, в театр? Там сейчас дают бесплатное представление…
Ещё одно "пфы" — да так, что брызги во все стороны!
— Тощища зеленющая! Давай куда-нибудь, где весело!.. Может, в рок-клуб? Тут, совсем недалеко, есть клуб "Канонада", там сейчас выступают "Средиземье"! Пошли!!!
Карл вздохнул.
— Ой, не надо… Я не…
Но Клара его не дослушала. Внезапно просияв, она вдохнула и перешла на свистящий шёпот:
— А давай пойдём к ним!..
Карл долго не мог понять, кого она имеет в виду. А когда понял, ужаснулся.
— Да ладно тебе!.. — отмахнулась бурундучка. — Просто постучим и попросим конфет. Сейчас так многие ходят по чужим домам, особенно в городе, — научились у людей… Давай, пошли, Карлик!
— Не называй меня так…
— Пойдём, Карл! Всего двадцать минут на поезде. А поезда в город, наверно, ходят пустые… Поехали! Ну поехали, прошу тебя!
Мимо прошли два фермера, похоже, специально приехавшие на праздник. От них за милю тащило пивом.
— Гля, Том, эвон какое полымя в небе!..
— Вертанёмся в деревню, расскажем всем — никто ни в жисть не поверит…
Карие глаза Клары пылали небесным огнём. Потрескавшиеся губы мечтательно улыбались, открывая пару сахарно-белых зубок. Коротко стриженные волосы разметались по узким плечикам; в волосах путались серебристые искры — остатки взорвавшейся над головами шальной праздничной шутихи.
"Что-то случится…" — подумал Карл. — "В Хэллоуин всегда что-то случается…"
И долго, долго-долго глядел на неё, медля с ответом…
— …Эй, я вы, вообще, о чём? — подозрительно спросил Тони, утирая толстые, блестящие от масла губы…
* * *
Полумрак. Лучи солнца пробиваются сквозь пыльное стекло фонаря. Откуда-то издалека доносится рёв взлетающего самолёта (6)…
Что-то случилось с пространством и временем. Исчезли и Штаб, и команда Спасателей, канули в небытие все прожитые вместе годы и все пережитые вместе приключения. Больше не было ни жадного Толстопуза, ни злого Нимнула, ни подлого Крыса Капоне, ни олухов Малдуна и Кёрби, ни толстого Спинелли, ни деловитой Тамми, ни дурашливой и отважной Фокси.
Остались лишь старый друг Дейл, новые друзья — толстый, шумный, драчливый мыш со странным именем Рокфор и смешной зелёный мух Вжик — и этот старый бомбардировщик, нашедший своё последнее пристанище на задворках Лос-Анджелесского аэропорта.
Прочная капроновая сеть опутывает их с ног до головы. За их спинами громоздятся жуткие и смертоносные механизмы-ловушки; острые дротики и вилки, тяжёлые ящики и утюги устилают их путь сюда.
И зловещая машина, словно пришедшая из кошмарного сна, ощетинившаяся остро отточенными вилами, приближающаяся к ним с неотвратимостью самой смерти…
И…
В бронированном боку машины открывается люк. Лёгкий топот босых лапок, тонкий серебристый голосок:
— Привет! Я — Гайка! Впрочем, вы уже знаете…
Гайка…
— … Чиппи, милый! Что с тобой?
Голос Тамми пробивался будто сквозь стену. Чип встряхнул головой, прогоняя наваждение.
Белочка отчаянно трясла его за плечи.
— Чиппи, очнись! Тебе плохо?! Если тебе плохо, лучше не ходи на праздник. Ляг в постельку; я сварю тебе успокоительный чай из трав… Вот что бывает, когда перенапрягаешься на работе!..
Из-под балахона вынырнула озабоченная физиономия Дейла.
— Командир, ты как? В поряде?
— Дейл, перестань говорить жаргонными словами! И вообще, отойди — не видишь, что моему бурундучку плохо!..
Чип встряхнулся.
— Ничего страшного, Тамми!.. Просто… просто я задумался.
Подошёл Рокфор, покачал бородой.
— Да не беспокойся ты так, Чипулетто!.. Всё нормально! Праздник начался, людищи ни о чём не догадываются — мы их провели!.. Давай, пойдём на праздник, повеселимся!
— Чип! Чип! Успокойся…
Это была Гайка. Она стояла совсем-совсем рядом; командир даже чувствовал исходящий от неё едва уловимый и нестерпимо сладкий — слаще любых духов! — запах смазки.
Гостиная штаба поплыла вбок, утонула в наступившей тьме. Чип вновь находился в том самом заброшенном самолёте…
Солнечный лучик скользнул сквозь пыльное стекло фонаря, упал на пол, упруго вскочил на тонкие ножки, тряхнул золотыми волосами.
— Привет! Я — Гайка!
Гайка…
Ясным задорным солнышком она вошла в его жизнь.
Вошла и осталась навсегда!..
* * *
Клара…
Она сидела у самого окна вагона. Подперев тонкой рукой голову, молча смотрела на уносящиеся вдаль стены тоннеля. В такт стуку колёс покачивала обутой в кроссовок ногой.
Она оказалась права — вагон оказался почти пуст. Только в дальнем углу клевал носом какой-то пьяненький суслик, да на соседнем сиденье устроились два те самые фермера. Устроились и сразу же решили закусить.
— А помидоры-то сла-а-адкие! — протянул один. — Небось того, носатого, что живёт у рощицы!..
— А то!.. — отозвался второй. — Надысь прополол ему огород да и укатил парочку себе. Моя плата за работу, всё честно — я законы знаю!
— Только люди, хе-хе, не знают, — поддакнул первый. — А узнали бы… у-у-у!..
И откроил здоровенным ножом ещё два ломтя помидора.
Карл слушал их вполуха…
Мышиный грим удивительно шёл ей. Всё-таки Тони, хоть и лодырь и обжора, — отличный художник. Недаром миссис Пэйнт, учительница рисования, хочет рекомендовать его в художественную школу.
Вот только картонные мышиные уши, приклеенные скотчем, скособочились и вот-вот отвалятся…
…Они встретились в том самом лётном кружке, куда против своей воли ходил Карл. Тощая рыжая девчонка-бурундучка, кривя губу, презрительно наблюдала, как он сидит в тренажёре и, трясясь под тяжёлым взглядом инструктора, суетливо дёргает рычаг газа.
— Да заведи мотор, чучело круглоухое! Тумблер вверх… да не этот, а тот!.. Этот — катапультирование.
Сразу после занятий она его отлупила. А потом…
— Ладно, хватит валяться!.. Вставай! У меня к тебе дело…
А потом она потащила его в какую-то неописуемо тесную и неописуемо вонючую забегаловку угощать каким-то неописуемым соевым гамбургером, в котором, кроме острого соуса, похоже, ничего и не было.
Сама-то она уписывала это кушанье так, что будь здоров! И при этом умудрялась и есть, и говорить одновременно.
— Капитан Молния круче всех! Скажи, что так! Ты же всё знаешь, ты учёный!
— Да… — несмело ответил Карл. И решил похвастаться: — У меня есть книжки о нём.
— Правда?!! Дашь почитать?
И, не дожидаясь ответа, обхватила его руками и чмокнула в щёку…
Ночью, во сне Карл сидел в кабине какого-то огромного несуразного самолёта с четырьмя рядами крыльев, пятью моторами и почему-то совсем без хвоста. Самолёт, кашляя и дымя, неуклюже болтался в воздухе, двигатели вот-вот грозили заглохнуть, а Карл всё никак не мог найти рычаг газа.
А рядом летела Клара. Без всякого самолёта, раскинув руки, выгнувшись тугой стрункой, она кувыркалась в прозрачном воздухе. Оборачивалась, счастливо смеялась и протягивала ему руку, зовя за собой…
— …Пиво горькое… — заметил один из фермеров, как следует хлебнув из баклажки. — Вот незадача! Надыть хмелю меньше класть.
— Гля! — встрепенулся второй. — Малые! Вон сидят. Худой — точь в точь сынок Рональда Книгочея, учителя нашего, — и перешёл на шёпот. — Эвон как глядит на девчонку!.. Влюбился, что ли?..
Словно почувствовав его взгляд, Клара оторвалась от окна, посмотрела на Карла.
И улыбнулась…
…Весёлый праздничный поезд со свистом рассекал полутёмное пространство тоннеля, дробно топоча по звенящим рельсам. Весёлые разноцветные огни летели ему навстречу.
Что-то должно случиться этим вечером…
В Хэллоуин всегда что-то случается!..
* * *
Всё-таки Тамми сварила свой фамильный успокоительный травяной чай и буквально влила в Чипа целый стакан. Командир, морщась и давясь, проглотил бурую, сильно вяжущую жидкость.
— Ну как? — белочка заглянула ему в глаза. — Стало лучше?
Чип, борясь со вставшим в горле комом, через силу улыбнулся.
А на экране телевизора вновь бесновалась ряженая толпа.
— Народы, внимание! — выкрикнул ведущий. — Наш зверёк в мэрии только что позвонил мне на сотовый и сказал… не поверите… к нам едут "Асы"!!! Они самые! Выступят на открытом концерте в Центральном зверином парке бесплатно! Так что заканчиваем заниматься дурью и все рвём туда!
— "Асы"? — удивился австралиец. — Ну и дела… Расстарался наш мэр, нечего сказать… Вон аж кого пригласил!..
Дейл от радости подскочил, выронив топор, а Фокси скривилась.
— Я бы сходила на концерт "Асов", — значительно изрекла Тамми. — Всё же лучше этого ужасного хард-рока… А ты, Чиппи?
— А пока вы галопом скачете в наш парк, — захлёбывался ведущий, — послушайте легендарную песню этой классной банды! Какую — спросите? Ну какую же ещё… "Битва за Британию"!!!..
…Перрон на городской станции "Парк" был почти пуст. Лишь в отдалении маячил полицейский (Клара поглядела на него с явным неудовольствием), да в магазинчике, торгующем дешёвыми дисками с музыкой и фильмами, скучал длинноволосый, одетый в жёваную джинсу морской свин — продавец. На экранчике небольшого телевизора, стоявшего на прилавке, кривлялся ведущий.
— "Битва за Британию"! — донеслось до уха Карла.
Кадры человеческой хроники времён второй мировой: испещрённое крестиками самолётов небо, густой дым пожарищ, взрывы бомб. Мгновением спустя они сменились хроникой звериной, снятой на самодельные кинокамеры. Сооружённые из всякого хлама самолёты летят над морем, бомбы — жестяные банки из-под солдатского пива, набитые порохом, — покачиваются под их днищами, подвешенные за верёвки. Толстый ствол пушки, торчащий из тупого носа истребителя…
Гулкий гитарный аккорд разбил тревожную тишину.
Зелёный глазок приёмника светится вполнакала,
Плещут волны эфирные, хлещут хрипом беды (7).
Вторая гитара вступила на заднем плане. Вкрадчиво-зловеще, будто грозя кому-то, ударил барабан.
Плещут волны морские, бьются в белые скалы.
Британия правит морем, но воздух важней воды.
На экране — строй лётчиков. Усталые, измученные, небритые…
Нынче лондонский денди отправится в путь небритым,
Пряча колючее горло под шёлковый белый шарф…
Возможно, где-то здесь стоит и его дедушка. Карл, напрягая зрение, вгляделся в скачущие кадры…
— Пошли, пошли! — теребила его Клара. — Потом, дома послушаешь. У тебя же все их альбомы… Да, потом я возьму у тебя их переписать!..
— …Пахнет бензином клевер, лопасти делают оборот,
Шепчет "farewell forever (8)" чей-то презрительно-тонкий рот… —
пел усталым голосом старый пилот.
— Ну, может, пойдём!.. — торопила всех Фокси.
— Ага… — невпопад ответил ей Дейл.
Гайка тихонько встала рядом с Чипом. Совсем-совсем рядом…
— Да, англичане воевали геройски! — забасил расчувствовавшийся Рокфор. — Накостыляли Лохматым Хвостам… ой!.. прощу прощения, Тамми!.. Все, все поднялись, как один — и мыши, и крысы, и даже белки присоединились! Не все белки ведь были нашими врагами… У нас в эскадрилье был бурундук-механик; весёлый парень, дело своё знал… правда, треплом был редкостным…
На силача хором зашикали.
Бурундук тихонько коснулся мышкиной руки. И — показалось ли ему? — мышка чуть-чуть, едва заметно вздрогнула…
…Вскарабкавшись на взлётную площадку, Клара подала руку Карлу.
— Давай, не тормози! Тони, ты как, жив?..
Её ладошка была горячей и твёрдой.
— Здесь…
Они стояли перед дверью, ведущей в штаб Спасателей. Над дверью поблёскивала в лучах фонарей эмблема — стремительная жёлтая молнии, рассекающая надвое круг.
— Давай, стучи, — торопила Клара.
— А может, давай ты?.. — робко предложил Карл.
— Ты же командир, — бурундучка притянула мыша к себе, поправила на нём шляпу, рывком выпрямила прикреплённые к ней вырезанные из пластика бурундучьи уши. — Ты должен идти первым.
— Но… но… что я им скажу?..
— Ты же командир! — Клара была непреклонна. — Вдобавок, отличник, вдобавок, состоишь в дискуссионном клубе. Придумай что-нибудь, пошевели мозгами… а то как дам по башке!..
— …Грррум! — бил барабан. — Грррум!
Ударник был очень худ и очень молод. Он страшно смущался, отводил глаза, краснел, топорщил редкие усишки. Армейская форма сидела на нём, как человеческий парашют на телеграфном столбе.
Впрочем, еще не вечер, в небе продолжится путь земной.
Ты не спеши, диспетчер, выдать другому мой позывной!
— Вперёд! В полёт! — пела труба.
— Гррром! Гррром несём! — гремел барабан.
— Командир! — встрепенулся Дейл. — Стучат!
— А? Что?..
— …Слышишь! — Клара так затеребила Карла, что тот едва не уронил с головы шляпу. — Идут!..
…Чип открыл дверь. За дверью стояла его точная копия.
— Что? — удивился он. — Кто? Ты откуда?..
Второй Чип открыл рот, выдавил из себя какой-то невразумительный звук и смолк. В его больших серых глазах читалась растерянность и страх.
Чип заметил, что его копия куда меньше ростом (наверно, подросток) и не бурундук, а мыш, загримированный (весьма старательно!) под бурундука. Лётчицкий кожан был ему сильно велик, а шляпа с прицепленными ушами постоянно сползала на куцый нос.
"Ряженый!" — догадался Чип. — "Пришёл за конфетами".
— Ты — Чип? — с улыбкой спросил он.
Мыш в бурундучьем обличье открыл рот, тотчас закрыл, потом снова открыл и просипел:
— Э-э-э… доброе утро!..
— Добрый вечер! — из-за его спины, словно чёртик из коробочки, выскочила стройная юная бурундучка, загримированная под мышь. На ней был синий комбинезончик; в распахнутом вороте виднелась видавшая виды камуфляжная майка.
Гайка…
— Мы — Спасатели! — гордо заявила она. — Я — Гайка. Это — Чип, вот он (а ну иди сюда!.. в рыло захотел?..) — Рокфор. Мы спасаем всех попавших в беду!
— В обмен на конфеты? — рассмеялся Чип.
— Чиппи, любовь моя, не пугай малышей! — Тамми вышла вперёд, без особых церемоний оттеснив командира. — Ах, какие миленькие детки!.. Идёмте — тётя Тамара даст вам сладостей!..
(1) Имеются в виду события из эпизода "Подводные пираты" ("Piratsy under the seas").
(2) Анк — египетский крест. Представляет собой крест, увенчанный кольцом. Имеет хождение среди представителей и поклонников "тёмной сцены".
(3) Песня "Долина царей" группы "Цитадель ветров" (ныне — "Корsика").
(4) Эпизод "Знаете ли вы теорию Павлова?" ("Does Pavlov ring a bell?").
(5) Песня "Странники" группы "Элессар".
(6) Описываются события эпизода "История знакомства с Гайкой" ("To the rescue pt. 3").
(7) Стихотворение Юрия Нестеренко "Битва за Британию".
(8) "Прощайте навсегда" (англ.).
Небольшой рассказик.
