Утро было крайне сухим.
Солнечный свет озарял улочки и крыши домов, однако сегодня Манхэттен был на удивление тихим и люди только пробуждались.
Со временем на улице начали появляться горожане — в большинстве своём суетливые рабочие, как никто другой подверженные ритму жизни мегаполиса. Некоторые из них не успели толком погладить рубашку, что активно подмечали скверные мелкие пташки на линиях электропередачи и своевольные коты-оборванцы на Кошачьей аллее, которым более специфические страхи и желания людей были чужды.
Такими же рассеянными людьми были и работники всякого рода ларьков, расположенных вокруг своего рода «красы» переулка — завода по производству кошачьего корма «Счастливый Том». Блёклое, почти забытое среди людей здание носило печальную славу логова легендарного криминального авторитета Алдрина Клордейна; с его арестом кирпичный заводишко опустел, а потом перешёл под контроль некой группы предпринимателей, которых ни один человек не видел в лицо.
Главной деталью предприятия, несомненно, считался позолоченный стекловатный кот, чеширскую белозубую улыбку которого легко было заметить даже во тьме ночи. Люди не знали о том, что к этой статуе был пристроен бампер автомобиля семидесятых годов, служивший порогом для стальных ворот, верхушкой которых служила серебряная статуэтка в виде жирного кота. Эти ворота являли собой дверь в одно из самых престижных казино звериного мира, которое служило не только игорным заведением, но и местом для встреч и установления различных криминальных связей. Несомненно, это было оно, Казино Толстопуза — центр криминальной империи, управлял которой один пижонистый котяра в фиолетовом пиджаке и галстуке…
***
Надо было сказать, что люди не были единственными, кому необходимо было спешить на работу. Казино на крыше завода здесь было не исключением — всё-таки, было необходимо раз за разом мыть полы, готовить всяческие деликатесы, заряжать колоды и игровые автоматы, заполнять бар алкоголем; всё, чтобы игроки не жаловались о нехватке питья или сломанном аппарате…
Скрытая дверца в вентиляторе разверзлась, и из него на крышу завода вышел зеленоватый ящер в бордовом пальто, обвязанном вокруг талии тёмно-жёлтым пояском, тёмно-лиловом пластроне и панаме цвета хаки. Зелёные, слегка прищуренные глаза ящера метались из стороны в сторону, осматривая блёклую крышу завода; синюшный язык высунулся изо рта, пробуя воздух на возможные запахи.
Ящер поднял голову вверх. На небе не было ни единого облачка; не было видно и самолётов — что людских, что животных. Ящер вздохнул — это означало, что Спасатели ещё не начали патрулировать город. Банда Толстопуза хорошо запомнила этот гаденький «летучий фонарик» с фирменной «молнией» на оба крыла, который появлялся в самые неподходящие моменты и предвещал очередной провал в криминальной карьере босса…
«Всё чисто», — с облегчением подумал геккон и подошёл к статуе поближе. У входа, облокотившись на металлические ворота, стоял крупный, несколько тучный крыс в чёрном котелке и растянутой синей рубахе.
— Здорово, Бруно, — поприветствовал охранника ящер. В его голосе не чувствовалось такого удовольствия, какое было при удачной краже или удавшейся на славу вечеринке.
— И тебе не хворать, Бородавка, — полусонным тоном отозвался Бруно. Глядя на «младшего босса» банды, крыс скорчил натянутую улыбку и распахнул тяжёлую дверь.
Главный зал казино был необыкновенно просторным, и характерной деталью его были пёстрые колоннады из игровых автоматов с едой слева и справа, а также колёса для игры в рулетку и столики для азартных игр. На верхнем и на нижнем этаже среди аппаратов стояли напёрстки и чашечки разных размеров, накрытые скатертью — сидя за ними, посетители чаще всего ужинали различными блюдами из крошек хлеба, салата и мяса, запивая всё это вином или ромом. Завершающим штрихом являлся капот машины, переоборудованный в театральную сцену; вчера на ней выступал дуэт выдр-танцовщиц «Красная Сельдь» и, судя по всему, декорации в виде тропического острова ещё не были убраны.
Зайдя в зал с главного входа, Бородавка моментально заметил разбросанный вокруг мусор и лужи алкоголя. Игровые автоматы были окружены горой яблочных огрызков, недоеденных орехов и прочего хлама, набравшегося за время вечеринки.
— Что, неужели той ночью все уборщики смылись? — задал риторический вопрос Бородавка, и тут же посмотрел озлобленным взглядом в сторону одного из столиков.
За столиком, опершись на локоть, то ли сидел, то ли лежал тощий рыжий кот в тонкой жилетке из заплаток и синей шапке с прорезами, через которые вылезали надкусанные уши кота. Его худая рука лениво свисала со стола; прямо под ней лежала бутылка бурбона. Рядом с котом сладко сопел низенький, пухлый крот, который то и дело что-то бормотал во сне.
Разъярившись, Бородавка подошёл к столику и громко ударил по нему кулаком, разбудив бандитов.
— Ты чего, Бородавка? — спросил уличный кот, едва открыв заспанные глаза.
— А вот чего! — крикнул ящер, дёргая кота за воротник жилетки и показывая в сторону мусорных куч у автоматов, — Я же вас назначил ответственными за уборку!
— О-ой… Я что-то не помню, чтобы ты такое нам говорил, — буркнул крот, пытаясь дотянуться до смоченного в жиже куска ириски и вызывая у Бородавки омерзение.
— Чёрт тебя побери, Крот! — процедил сквозь зубы ящер, — Правильно Толстопуз делал, что вам подзатыльники давал…
— Ну прости нас, Бородавка, — сделал виноватую мину Крот, сняв шапку, — Мы просто забыли. Скажи, Мепс!
— Мне кажется, они и не приходили вовсе, — протянул рыжий кот, икая, — Сопатка вроде говорил, что они простыли.
Бородавка внимательно посмотрел на своих товарищей по банде, пытаясь понять, не врут ли они, и протяжно вздохнул. Успокоившись, ящер сказал:
— Ну ладно. Вообщем, вам всё это вытирать, швабры и вёдра вон там, — Бородавка показал в сторону кухни, — а я пойду и разберусь с завещанием.
Как только Бородавка исчез в позолоченных дверях лифта, Мепс, охая, приподнялся со стула и потянулся к кухне. Крот, поняв, что к чему, поспешил за котом.
— Раскомандовался, ишь… — пренебрежительно хмыкнул Мепс, — Сам-то круче всех отличился вчера. Завезли сюда автомат с сушёными жуками, а он его за один вечер успел сломать…
— А Сопатка скоро придёт? — невольно спросил Крот в надежде перевести разговор.
— Ну, должен прийти… — задумчиво ответил уличный кот.
***
Раздался давно знакомый тонкий звон, и двери лифта распустились. Перед Бородавкой предстала обычная картина: резной каменный столик, мягкое розовое кресло, окна-глазницы… и гроб из красного дерева, лежавший посреди кабинета, в котором Толстопуз разрабатывал свои гениальные планы и в который его подчинённые боялись даже заходить — всё-таки, их босс был не самым спокойным из зверей…
Сделав робкий шаг вперёд, Бородавка обошёл гроб стороной и посмотрел на обширное кресло, в котором когда-то сидел босс — на обшивке остались следы от его обширного седалища. Нервно сглотнув, ящер прикоснулся к ручке и осторожно присел. Ему вспоминались все вызовы в кабинет, все злостные вскрики и оскорбления со стороны Толстопуза, и все его поощрения и дотошные объяснения своих криминальных схем — тогда он был ещё живым, полным сил и энергии; тогда его слово действительно имело вес.
«Толстопуз был прирождённым лидером, — подумал Бородавка, признавая одну из основополагающих истин своей бандитской карьеры, — Я не чета ему».
Ему было неудобно сидеть там, где когда-то сидел его босс, один из величайших криминальных авторитетов звериного Манхэттена. Геккону сразу же пришёл на ум случай, когда он однажды решил сесть в кресло босса…
— Ещё не время, Бородавка! — выдал Толстопуз, постукивая пальцем о ручку кресла, — Сомневаюсь, что одному из вас вообще достанется это кресло. Вы, жалкие идиоты, едва ли способны выкрутить лампочку, не то что продолжить моё преступное дело!
Бородавка отдёрнулся, смутившись, а кот посмотрел на него презрительным взглядом и медленно выпил ещё один бокал красного вина. Потирая ушибленную голову, Бородавка нахмурился и, вдохнув побольше воздуха, подошёл к толстому коту вплотную.
— Неужели ты настолько уверен в этом, Толстопуз? — спросил геккон, подойдя ближе к толстому котяре, — Если один из нас не унаследует это кресло, эти богатства, которые тебе принадлежат, то кто это сделает?
Толстопуз оцепенел. Бородавка сделал шаг назад, подумав, что босс сейчас выпустит когти, но вместо этого жирный кот вздохнул и повернулся к ящеру. Его фигура возвышалась аки титан над мелким пресмыкающимся; он буквально пожирал ящера взглядом немигающих золотых глаз.
— Это моё личное решение, мой недалёкий зелёный друг. Я сам выберу, кто унаследует моё казино и мою империю. Но, так или иначе, — Толстопуз распростёр руки, — если ты действительно хочешь после моей смерти завладеть всем, чем я владею, я могу дать тебе ценный совет.
— Я весь во внимании, Босс, — оживился ящер. Толстопуз улыбнулся.
— Ну так слушай сюда, Бородавка, — начал мафиози, пригнувшись и сжав плечо своего подчинённого, — Истинный криминальный авторитет управляет ресурсами и создаёт полезные связи. Криминальные гении, такие, как я, пользуются всеми доступными средствами, чтобы занять своё место под солнцем. Лучшие из лучших способны делать это в свете дня, у всех на виду. Если же ты не умеешь маневрировать между этими связями и своими интересами, и если у тебя нет силы воли свои интересы отстоять — ты пойдёшь на корм рыбам или встретишь свою кончину в морозильнике! Тебе понятно, Бородавка?
Ящер резко закивал — возможность оказаться в чьём-нибудь холодильнике пугала его больше всего.
— Отлично… — сказал Толстопуз, — Надеюсь, это будет для тебя полезным уроком.
Бородавка потёр виски и в очередной раз посмотрел в сторону лифта. Как бы ни хотелось, гроб не исчезал из виду.
Резко вскочив с кресла и приблизившись к гробу, Бородавка осторожно распахнул его. Руки геккона затряслись; от неприятного запаха Бородавка мгновенно прикрыл рукавом и нос, и рот.
В гробу, под тонким шёлковым одеялом, лежал Толстопуз собственной персоной. К концу своей жизни безжалостный главарь банды был тенью себя прежнего; сильно исхудав и местами облысев, котяра уже не мог управлять казино самостоятельно, и последние дни своей жизни он провёл в подпольной больнице для животных. Тело Толстопуза, по вековому обычаю его семьи, было забальзамировано, однако вследствие болезни от него несло характерным душком.
Закрыв крышку гроба, Бородавка помахал панамой перед носом и отдёрнул руку от саркофага; от вида покойного шефа геккона резко затошнило. Будучи правой рукой Толстопуза, Бородавка видел, как мафиози с каждой секундой неумолимо терял последние силы, как он корчился в муках.
— Здесь ты хотя бы выглядишь умиротворённо… — прошептал геккон, снимая шляпу перед последним пристанищем преступного гения.
Бородавка помнил всё до мелочей.
В больнице для Толстопуза была отведена особая палата в конце коридора. Плотно закрытая стальная дверь скрывала упитанного кота от глаз потенциальных недоброжелателей, которым он так или иначе угробил жизнь. Сама палата была гораздо шире типичной «мышиной», и в неё специально для пациента была завезена мягкая перина — чтобы «утончённому» коту было комфортабельнее лежать. У стены стоял небольшой шкафчик с наклейкой в виде розы на всю дверь; на тумбочке рядом с кроватью стояла настольная лампа с пёстрым плафоном в виде лилии.
В палату зашёл австралийский дымчатый кот в очках и в белом халате с биркой, на которой было написано «Тафтон Грейлинг, врач-онколог». Под рукавами халата можно было заметить огромные пятна чёрной шерсти на запястьях доктора; сам кот был несколько худым. Его сопровождали две бурые крысы-шатенки, одетые в розовое, а также Мепс, Крот, Сопатка и Бородавка, одетые в стерильную синюю ткань. Толстопуз, охая и мыча, приподнял голову, чтобы взглянуть на гостей. Ассистентки, увидев пациента, ахнули.
Толстопуз был не в самом лучшем состоянии. Некогда густой, лоснящийся синевато-серый мех стал плешивым, сквозь шёрстку стали пробиваться тёмные вздутия и волдыри; кожа кота местами обросла чешуёй. Маленькие зелёные глаза кота стали запавшими, сквозь веки стал пробиваться гной. От откормленной туши и пухлой морды, за которую и получил свою кличку кот, не было и следа.
— Ну наконец-то, — обрадовался Толстопуз, обнажив пожелтевшие зубы, — Хоть один образованный собеседник в этой хибаре!
Услышав слова Толстопуза, крысы нахмурились, однако доктор пригнулся и что-то прошептал им на ушко, на что ассистентки кивнули и начали перебирать медицинские карты, лежавшие в шкафчике.
— Что с ним, доктор? — спросил Мепс, теребя в лапах шапку.
— …Мы провели тщательный анализ организма мистера Толстопуза, и наши опасения вскоре подтвердились, — спокойным, тихим голосом произнёс Грейлинг, поправляя очки, — Помимо проблем с сердцем и кишечником, ваш босс страдает… как же это называется… лимфосаркомой.
Банда Толстопуза недоумённо взглянула на доктора, словно он только что заговорил на инопланетном языке.
— Рак, короче говоря. Причём в крайне злокачественной форме, — разъяснил Тафтон.
— А я думал, раки внутри котов не живут… — задумчиво произнёс Крот, на что доктор удивлённо моргнул, а Бородавка осуждающе шикнул.
— Он всегда такой, не обращайте внимания, — пренебрежительно махнул лапой босс и поманил к себе доктора, — Таффи, у тебя ещё осталась валерьянка?
— Вам же противопоказано, мистер Толстопуз, — заметил доктор.
— О! У меня как раз была… — Мепс начал рыскать по карманам жилетки, но тут же был остановлен неодобрительным взором доктора, — …хотя нет, нету.
— Ясно, а марш Анри Великого? — спросил пациент, потихоньку начиная напевать мотив роялистской песни охрипшим голосом, — Да здравствует Анри IV, да здравствует славный король…
— Я бы был очень рад послушать, но сейчас правда не время, — упрямствовал Тафтон. Правый глаз Толстопуза задёргался; тот приподнялся и начал ворчать на кота.
— А ничего, что я тебя сделал доктором, ты ничтожный… — гневная тирада гангстера была прервана грохотом двери шкафчика. Тут же, словно из ларца, возникли крысы-медсёстры; одна из них, предположительно старшая, с лёгкой улыбкой протянула тяжёлую медицинскую карту.
— Мы нашли вашу медицинскую карту, мистер Толстопуз, — выдала старшая медсестра, держа в руках толстую стопку бумаги.
— Прекрасно, прекрасно, — произнёс Тафтон и повернулся к пациенту, — Значит, мы можем определить наиболее подходящий метод лечения…
— Это конечно, всё очень хорошо, — перебил разговор медицинских работников Толстопуз, — но не могли бы вы оставить меня наедине с моей бандой?
— Будет сделано, мистер Толстопуз, — произнёс врач и, поклонившись криминальному авторитету, отвёл ассистенток в отдельную комнату; выходя за порог двери, крыски кокетливо подмигнули Сопатке, отчего тот слащаво ухмыльнулся.
Толстопуз осмотрел банду и, не отводя взгляда от своих подопечных, потянулся к тумбочке. Оттуда он дрожащей лапой достал белоснежный лист бумаги, на котором при свете лампы были видны сильно наклонённые буквы, написанные перьевой ручкой.
— Недолго мне осталось править бал, — с досадой прохрипел Толстопуз, а затем свободной рукой поманил к себе подопечных, — Подойдите сюда.
Банда Толстопуза моментально сделала шаг вперёд.
— Что это, Босс? — спросил Бородавка, глядя на лист бумаги.
— Завещание, что же ещё, — ответил шеф банды, — Так или иначе, казино достаётся вам. Но пару драгоценностей в моей сокровищнице придётся вам вывезти в Марсель…
Мепс и Бородавка переглянулись между собой, обдумывая слова босса; хоть они и не подавали виду, они были рады переходу казино в свои руки. В это время Сопатка подошёл поближе, чтобы рассмотреть письмо получше, и удивился.
— Шеф, а разве завещания не пишутся по-английски? — буркнул крыс.
— Ты болван! — зло зашипел Толстопуз, — Это французский — язык любви, культуры и науки! И, ко всему прочему, язык моей семьи… Собственно, завещание предназначено не для вас, а для них, потому что они обязательно спросят с вас по поводу моего имущества. И, поверьте мне, вам этого не избежать.
— Что мы можем сделать, Босс? — взволнованно спросил Мепс.
— Ничего особенного, — уже более спокойно продолжил босс, — Больше всего Марсельский клан ценит преданность и приличие.
Внезапно Толстопуз ощерил зубы и достал из-под подушки кинжал, который тут же с резким броском вонзился в стену, отчего даже Сопатка испуганно дёрнулся. Подобрав кинжал, Бородавка не поверил своим глазам: на лезвии был выгравирован огромный кот с зажатой в зубах змеёй, окружённый кустами роз. Затем босс казино «Счастливый Том» мрачно промолвил следующие слова:
— И поверьте мне, на вашем месте я бы их не злил.
***
— О! Да у вас тут прям эталон чистоты, — насмешливо подметил Сопатка, прислонившись к косяку двери и глядя на то, как Мепс с Кротом упорно отмывали пол кухни от осевших пятен и кусков фарша.
— Ну да, конечно, — ворчливо отозвался рыжий кот, кряхтя. Приподняв голову, чтобы посмотреть на серого крыса в мятой кепке, Мепс спросил: — Где ты был?
— Да так, разбирался с парнями Капоне, — усмехнулся Сопатка, — Поспорил с Арни на пару золотых, что он не победит меня в метании ядер. Рэй тогда долго визжал…
— Представляю, — фыркнул Мепс и продолжил мыть пол. Вскоре от этой работы его отвлёк Крот, дёрнувший кота за лапу и показавший на ведро, стоявшее у фритюрницы.
— Мепс, это твой? — прищурился Крот, тыча пальцем внутрь ведра.
На дне замусоленного жестяного ведра лежал кошачий коготь, окрашенный в янтарный цвет; в него была вдета порванная ниточка. Находка сразу же показалась Мепсу знакомой, и рыжий кот по привычке дотронулся до вещицы.
— Я не… — начал было Мепс, но тут же вздрогнул. На него тут же нахлынули старые воспоминания, глубоко зарытые в потёмках разума — воспоминания давней, мучительной юности…
— Я возьму этого котёнка, — сказал покупатель, белокурый мужчина лет тридцати в строгом деловом костюме. Его выбор пал на рыжего детёныша с едва заметными тёмными полосами; одного из многих котят, что сейчас ворочались и плакали в коробке рядом с их матерью — плешивой рыжей кошки, которая всё это время смотрела на людей мрачным взглядом.
— А, — улыбнулся продавец, бледный молодой парень в рваной кофте и зелёной кепке, — Хороший выбор. Вы знаете, что это девочка?
— Что ж, буду знать, — засмеялся покупатель и осторожно подобрал котёнка. Мать котёнка зарычала и попыталась укусить мужчину, но покупатель быстро вытянул руку.
— А ваша кошка привита?
— Привита, привита, — заверил продавец покупателя, протягивая документ пятилетней давности. Внимательно осмотрев документ, продавец
— Последний за сегодня, — отметил продавец, считая купюры в длинных засаленных руках, — Кажись, никому не нравятся твои котята.
В ответ кошка яростно зашипела, за что получила сапогом по морде; котята заплакали ещё сильнее.
— Сколько раз тебе говорить, животное! — разъярился продавец, — Если я не погашу свои долги перед мафией, то у тебя не будет ни корма, ни лекарств… Ты бы хоть поблагодарила меня за то, что я о тебе до сих пор забочусь, ты ведь в нескольких шагах от смерти…
Затем продавец подобрал одного котёнка за загривок, как бы говоря «вот чего он тебе стоит?»; дитя завыло от боли.
Внезапно кошка рванулась вперёд и расцарапала руку мужчины, чем заставила того уронить котёнка обратно в коробку и вызвала в свою сторону поток матерных слов. Кошка, дрожа, свернулась в клубок, вылизывая шёрстку обиженного малыша.
— Ах ты дрянь! — крикнул лихой продавец, с силой ударив сапогом по лапе кошки.
Один из когтей вырвался с щелчком, выпустив наружу струю крови, и лёг на дно коробки.
— Это… это мамин коготь. — проронил Мепс, сжимая кулон в лапе, — Как он здесь оказался? Я уж думал, что потерял его насовсем!
— Я его под землёй нашёл… Наверное, ты его обронил, — ответил Крот, пятясь к двери.
— Видать, в той драке c городскими кротами, когда ты послушался того бурундука, да ещё и Толстопузу морду надрал, — с саркастической улыбкой пробурчал Сопатка, — Было забавно видеть его в синяках, да вот только нехорошо шефа и товарищей бить, не считаешь?
— Я вас тогда не узнал… — попытался оправдать себя Крот, насупив брови.
— Эй! — внезапно раздался c другого конца казино громогласный голос Бруно, — К вам почтальон. Говорит, у него письмо на имя банды.
В казино повисло тревожное молчание.