писанинки :)

[Gazero]

Daniel-Nokturne-Sir s

В глубоком колодце сияющей зелёной волшебной жидкости... Впрочем, какое волшебство, просто так отражается порой лунный свет в древнем склепе, насквозь пропитанном водой мне... Хорошо. Сейчас меня все узнали б по одному глазу и отвалившийся нижней челюсти (теперь сэр Дэниэл такой, да :) ). Если б мне было кому узнать, но совсем не переживаю по этому поводу.
Я пробовал догнать мгновения суеты и мира, что так изменился и наполненился любимыми мной когда-то деньгами. О, деньги, деньги... На них можно вкусно поесть, мягко полежать и порадовать себя на минутку. Да, вы не ослышались, и чтобы доказать правоту моих слов, Нова отвечу вам реверанс, сняв с невидимой шляпой свою голову и чуть робко-виновато улыбнусь (это вправду - минутка: только все сделаешь для пару монет, пройдет минутка, и блеск их держится столь же мало, и мягкая перинка сминается так же скоро, а уж сладкая конфетка и меньше минутки съедается, приходится снова ловить минутку и монетку!
Потому я в глубоком гробу, где мне холодно и спокойно, меня не тянет на дно и не отдавливает отрубленную руку меч и заботы рыцаря, что я когда-то оставил, нога не устает от оков в кандалы за непослушание королю, и я словно немного летаю; свободно как мыслями, так и щупленьким, если можно так выразиться, телом скелета; и не тянет на дно мою маленькую личную тишину необходимость постоянно нечто говорить, кое-что вспоминать (сэр Дэниэл немногословно произнесет один и тот же оттенок ползвука, что тут поделаешь))).
Я лежу в своем глубоком гробу и смотрю на отраженный лунный свет... Он навевает мне дум, пусть принесет вам спокойного сна, вспоминайте о рыцаре заброшенного замка)

[Vlad pavlovich]

Завораживающе-зловеще.

[Gazero]

S.L.A_A_N.E.S.H (Я+-Ты)?
+18 (Посвящение)

Однажды я увидел тебя. Ты была далеко и не знала, что я уже полностью... был поглощён тобой. Не правда ли, тебе бы показалось это странным и страшным - Принц Наслаждения сам стал рабом удовольствия!
Да, именно то существо, о котором тебе говорили, что оно имеет золотые кудри женщины до пят и половину женщины как на лицо, так и на тело... Впрочем, что за чепуха?! Ты видела меня во сне (украдкой и потихоньку, не в силах больше сопротивляться влечению к тебе, я стал стучаться в твои сны и быстро-быстро пробовать мелькать на расстоянии мимо то в сумерках, то в зеркале, то в тумане в высоким и бледным)... вроде бы простым юношей, да только один мизинец левой руки коготь острый и длинный украшает, а у второй руки он такой же, но как бы растет наоборот и острым концом к началу пальца стремится, и отливают они жемчужными чуть алыми оттенками; волосы у него до плеч чуть вьются с одной стороны и немножко приподымаются от чуть прозрачного белоснежного воздушного сияния паутинок, с другой так же - только наверх немного все; две кровавые незатягивающиеся, но и не падающие капельки крови украшают его бледной телесности тона губы с каждого краешка и капельку блестят волшебными блестинками; чуть розовато-беловатые глаза невиданной глубины и чистоты, обрамлены густыми ресницами и длинными одна сверху, вторая снизу и подведены искристыми бледными тенями, сотканными из грез и призраков, также ассиметрично в контраст; и серьга одна моя изображает из приятного бледного оттенка и света, просвечивающиеся магией две луны, слившиеся в символе мужского и в женского разом, а второй нет, только обрамление верха уха перевёрнутым тем же знаком поменьше; все мое отличие от смертного (корону я ношу только в виде искристого тату пастельных оттенков об одном крае одного плеча к шее и вкраплениям светло-мягких драгоценностей пирсинга другого, в образе лепестков и перышек, все то переливается в переплетении и одно в другое, и то могу и стараюсь скрыть воротником иль тканью совсем обычных и порой даже бедных одежд).
Ты всё ещё думаешь, что я - бог коварства, мучений и самого темного? Что ж, одной тебе я дарю право хранить даже от самой себя и меня секреты своих догадок о нас; сон, еда, богатство, нега, восторг, воспоминания и мечты земные и небесные - или все это тоже не о нас? Тогда ответь мне, что я делаю? Почему я безумно пытаюсь отыскать тебя рядом в твоих тревогах и сожалениях? И почему мне так больно и грустно, до холода ускользающего мгновения теперь кажущейся иллюзией вечности? Ты боишься меня и не доверяешь мне? (Шепчу в забытьи, наяву: "Или ко мне!"). Слышишь, по ночам дуновение луны словно хочет тебя обнять самыми умиротворяющим тишиной и кротким лучиком? Могло ли тебе дать это "с четырьмя руками с клешнями вместо двух рук" чудовище (кто тебе сказал всю эту чушь?.. ). В немом растерянно-притихлом смущении осторожно вывожу своими ногтями капельки дождя и складываю их в крошечные цветочки крыльев бабочек ночи и глубин, что потом незримо шелестят в каждом листике, что ты тронешь при прогулке, как бы передавая мой безмолвный взгляд только на тебя и прямо в глаза, отчаянно-смело - "Не бойся, ближе!..". Мне так хочется поиграть масками снега и ветра, тихонько-шаловливо задувающего свечи убегающей лестницы и отодвигать им одну вуаль занавесов за другой (нам не убежать от любопытства и дрожи томления в предвкушении встречи друг с другом, ты знаешь?). Сварливый дед мой Нургл в его стагнации алхимии, мой брат Кхорн в слепой гордыни ярости, папа родной Тзинч со своими метаниями в попытке все подчинить капризу - никто меня не принял, они меня возненавидели за то, что я хочу просто коснуться тебя; я теперь совсем не бог, значит, мое место рядом с тобой (немного успокаивающе притронусь к твоим волосам зайчиком огонька светлячка из моих арок разноцветных снов ("Вот-вот и ещё немного и...").
Ты осторожно открываешь первый Зал моего Королевства где сотни Лестниц из складывающихся в бесценный сорт бумаги, шелк, золото, мрамор, миллиарды страниц складываются в ступеньки и следуют за тобой по пятам, стараясь покатать на себе, как на качелях, среди лучей эха самых красивых слов и похвал (ты и вправду самая смелая, самая умная, прекрасней всех... Ты прекрасней всех, я вмиг брошу трон ради секунд в с тобой, чего же я жду? С этими мыслями решительно... Бросаюсь вперёд, сам, не пуская к тебе сильную и толстую змейку из хвалебных гранитных страниц и перекрещиваю в своем знаке длинные ногти, с усилием вонзая их в нее, чтоб не позволить ей попасть на тебя (иначе б ты сама стала лишь ступенькой для вечного порабощения попавших сюда). И вмиг меня оглушили до тяжести чувства... одиночества - весь мир меня хвалил, значит, требовал оставаться таким же, давать то же, что и всегда, больше, больше, до страха, парализующего мозг до бессилия от усталости экзальтации погони за новой похвалой и поиска того, чем бы ещё ее заслужить; но это открыло в одно мгновение рухнуло и ты смогла шагнуть вперед, как и я...
Впереди нас ждала зала наподобие шахматной доски, и двери там перетасовывались как карты, за которыми открывались крошечные пространства то с арфой, умеющей играть самую красивую музыку на свете, самые нежные и тонкие работы там писали хвостом белые павлины, один в виде очаровывающих и разных картин, другие - словами и захватывающими образами, в клювиках они держали бледных расцветок куколок, оживавших все вышеперечисленные хрупкие и легкие сюжеты и восхитительными голосами, порой сюжеты были мирными, порой - мирными для всех, но только для кого-то одного, кто как решит, когда решит и почему решит; да что там говорить, вся и любая власть всего могла быть подарена тебе, но... Чем ближе мое сердце каждым стуком волнения чуяло близость твоего, тем сильнее в мою кровь вписалось одно: все это мне не нужно, если я не могу разделить это с тобой и...дарить тебе весь свой мир, а в нем... владеть тобой; потому подкрадываюсь к павлинам и наклоняюсь так, чтобы они прислонили лобики к моему с двух сторон - и сдавленность крошечностью и быстротечностью всего того, что они делали и собирались делать для тебя тотчас бы превратили б ранку глубокую на твоей душе, что обездвижили б ее в итоге... до эха лишь куколки для ловушки иных, что устало отодвинулись, соединяя нас...
Дорога через эти коридоры прерывалась между ними ещё одним, сферической планеткой... Искристым аквариумом, наполнены переливающейся жидкостью, в котором нет дна и края, наполненного бледных оттенков рыбками с пышными хвостиками-лепестками, но та жидкость была не влажной, а... мягкой и теплой, и уносила в себя, вдыхался аромат там самых дивных белоснежных цветов, распускающихся пузырьками рядом с рыбками, не то жемчужинками, не то крошечными лунами, все купало тебя в пленительной игре теней и оттенков звёзд, что лишали меня голоса, закрывали глаза и потому лишь проплывая мимо твоих щек, обнимали тебя моим дыханием: "Я скоро буду рядом... Совсем... Навсегда..."; о, как жадно и неутолимо я хочу продолжать это делать, ведь мне не страшно не помнить себя, своего отца с дедом и с братом, Хаос и все миры до и после него, все и ничего одновременно (когда-то тогда ты стала б лишь стеклом аквариума и треснула б, чтоб дать пространство новым пленникам)Ничто не важно, "Я все ближе, слышишь? Ты не убежишь!"...
Комната далее открывает для тебя... Не все кушанья мира (опять кто наврал); только самые мягкие вкусом и сладкие, только пикантной приправы и лёгкого хруста свежести и воздушности, напитки тут все светлые и немного дурманящие, но все это не приносит насыщения, ни вкуса, по сравнению с тобой, у меня замирает все от жажды и фантазии о вкусе и сладости твоей кожи, твоего взгляда и голоса, что точно самая скромная ягодка спешит скрыться в море крема пирожных и в таком, и в ином, а я его найду и съем лишь одну ягодку-жемчужинку, (я, а не ты, ведь это запретные плоды, выращенные с целью поглотить тебя в новую приманку смертных);
Комната потом теряла верх и низ, право и лево из-за россыпи украшений и тканей, мехов и перьев, светлых оттенков, но не тускнеющих и падающих дождем, текущих водопадом, окружавших переливами и бликами, зеркала так и просили примерить понравившуюся диадему, чтобы подчеркнуть розой из розового алмаза твой тонкий лоб, обруч для твоих шеи и плеч, укрыть твою талию хочет каждая накидка из шелка и полупрозрачной кисеи здесь, пояс из жемчужных перьев и лепесток неповторимой змейкой обвили б твою спину и живот, а руки и ноги стыдливо б спрятали от меня кончики накидок из самых ласковых и приятных пушков, но... Мне придётся снять это с тебя, да и с себя тоже скинуть накидку, расстегнуть рубашку и развязать пояса, только примерив все эти красивые наряды вместо тебя я понял б, как неудобно быть нагим внутри, про себя, когда глаза слепят богатства и тяжёлые металлы царапают и душат до состояния деталей на новые украшения (потому тут все бледных оттенков и расцветок, ты всё ещё не понимаешь, оставаться наедине со мной опасно, но быть в не моих покоев ещё опаснее) "Иди ко мне! Ко мне!"...
Тебе кажется, что последние три комнаты перед нашей встречи не такие фееричные и мистические? Они банальнее и для всех, и их все любят и проклинают, меня вместе с ними, хотя задумывая все это, я хотел лишь блага, даже не думая, что оно так обернется для меня, и ничего не остаётся, как отречься от этого, раздевшись снова до своего костюма и сняв все до твоего, что представлял обычную блузку и юбку, зайдя за тобой в следующую, всё ещё стараясь оставаться в тени и метая свои украшения из ушей в иллюзии прекрасных цветков бледного пламени самых изысканных танцев и жестов, с любопытством лихорадочно летящих туда белых мотыльков, чтобы они не привлекли заклинание белого льва, о хищных клыках и мощных лапах, перед которым ты робеешь и который сжался в комок для нападения (он не съест тебя, но взглянув на него, случится так, что он будет терзать тебя в твоём воображении, пока тебя не обожгут подкрадывающиеся лепестки огней, превращая в заманивающих бабочек; я не отдам тебя никому, даже в представлении, даже на минуту, я слишком долго прятал свои желания от самого тебя и устал бояться своей силы, вот этому льву я ее и покажу, смотри (целую льва и дам ему бросится на себя, отчего в изнеможении на миг становлюсь им и падаю без сил, ища тебя рукой, ты...
"Не отворачивайся, и не бойся!.. Ко мне!" - не слышу себя, только брежу твоим образом в угасающие разуме; вздрагиваю - ты у меня в руках - маленькая девушка, с изумлением смотревшая на крошечную ранку между шеей и плечом, от разодранной блузки, спешившей упасть. Я вздрагиваю снова, глядя в отражение воды крошечного бассейна последней комнаты моих владений, заменяющей мне постель - ткань твоей одежды намокает и тяжелеет, опуская тебя вглубь ночного неба, усыпанного мягонькими белоснежными звёздами и лепестками с перьями, на дне, что даже мне недоступно, друг друга отражали две луны, опоясывающие крест-накрест круги, впрочем почти не ограничивающие, не сдерживающие ни воды моей постели, ни мою природу больше "Ты моя..." - шепчу я тебе и с усилием осторожно отвожу чуть от себя, чтобы рассмотреть тебя поближе: каждая капелька моего бассейна превращает кровь в молоко, а оно оборачивается потом сладким лепестком, если его пронзит луч звёзды; он падает и на тебя, я вижу все, что выше твоей талии и ниже, ткань се спускается ниже, я укрываю тебя своими руками и закрываю своим телом, удерживая: "Не бойся, поцелуй меня!". Мои губы скользят со страстью по твоей шее, язык проводит по твоим плечам, дыхание мое дрожит, подкашивая мои колени ниже, к твоему сердцу, вожу щекой по линии поперек твоей талии, ниже... Хочу тебя... "Ещё... Моя... Ты моя..."
Дальше ничего не помню, только... Пронзительные удары в сердце, было их где-то тринадцать, меня словно окутывал какой-то неприятный холодный и тяжёлый дождь, мрак, все эти мгновения я спешил лишь одно - любить тебя как умел, ты все не веришь мне, даже сейчас, пройдя со мной все мои земли, когда я параллельно отрывал от работы своих слуг, чтобы отвлечь от тебя Нургла, Кхорна и Тзинча, я готов был ради тебя предать всех, я люблю тебя. "Люблю" выдыхаю едва слышно, не выпуская тебя из рук и стараясь ещё раз коснуться тебя, закрыв глаза и затихая голосом, я, наверное, уже не я...
Мой голос стал писком крысы (до сих пор мое еще имя - Рогатая Крыса), мои волосы стали белыми маленькими рожками, а глаза покраснели и налились скверной (варпом); мое высокое худое тело юноши стало... маленьким и хрупким, и как у тебя, женским, только покрылось белоснежной шерстью, серьга и украшение на ушах стали спицами с подвесками по бокам в подвязке, обрамляющей...тонкую и изящную крысиную мордочку, тату и пирсинг перенеслись на ноги и на руки (ассиметрично левую и правую), пожалуй все, что от меня осталось прежнего - длинные ногти, что стали теперь на всех пальцах и ранили при каждом движении, в частности при попытке поправить наряд, лишь прикрывающий повязками крошечную, подобно твоей, грудку, и бедра, а, точно путы, фата из паутины стала явной и вязкой, ободком покрывая и мордочку и немного падая на глаза. Тринадцать раз бил колокол, покрывая ярко-желто-зелеными молниями скверного варпа мои покои, все стало грязно-мрачных, холодных, затаенных оттенков, жители моих комнат обернулись страшными созданиями (лысыми, огромными крысами с язвами и струпьями, нечто, сшитым из крыс и изрыгающее крыс, трупы и ужас, смесь крыс и механизмов... и все мои слуги обернулись в наполовину крыс, наполовину людей - именно так родились скавены, а не подобно описанному в очередной байке). Один из первых скавенов и мой самый верный, сильный и страшный прислужник - тот, что был львом, до того мной очаровался, что в своем роде вернул мне и удвоил всю мою силу, заточив в клетку тумана призрачного колокола, обрушив мои владения под землю и перевернув в лабиринты катакомб, не таящих ничего, кроме крыс и мрака с дождем; провозгласив богом и выделив мне главное место в совете своих интриг и заговоров (ведь я был больше не властен над своими покоями, там теперь царили лишь голод, коварство и жажда убивать, пожирать, чтобы заполонить все расой крысолюдов)...
Меня теперь призывают для того, чтобы показать, как могуч тот или иной скавен, что тотчас убьет за спиной своего брата и отца, друга и сына, мне даже нечем этому препятствовать, ведь я стал бесплотной Рогатой Крысой, что держит в страхе и людей, и гномов, и эльфов, и вампиров, и мумий, и зверолюдов, и орков,.. Однако полностью богом меня признают только крысолюды, и меня теперь не узнают совсем и вовсе не принимают ни отец, ни брат, ни дед, и мне надо бороться за то, чтобы вернуться к богам и к полной силе...
Чума и поедание собственного сородича, наемный убийца, мутации из варпа, это настолько низко, что даже я до такого не опускал и не опустил бы ни одного из своих слуг, и есть у них ведь в этом и богатство, и экстаз, и волшебство; и также как и я, мои новые дети делают своих куколок, по своему понятию красоты, для своих сюжетов, получают свое удовольствие и бог скавенов должен радоваться очередной подлости каждого и их разделения на классы по типу шерсти и роду западни для других; но я не могу (хоть и говорят об этом их жрецы, что напоминают обо мне тоже белым цветом и короной с рожками)... Нет, не могу...
Теперь я стал глух, слеп и нем, ко всему, кроме вопроса, кто ты была и где ты?.. Наверное, это меня наказал... Не знаю кто... То ли Хаос, то ли...я сам... Подумав, что могу и вправду быть богом, и все сделать для тебя, открыть все свои сокровища и тайны тебе одной, не слушая никого?.. Неважно, я просто увидел тебя и помню... наш миг...

[Gazero]

Взгляд Джимми

Вы его, наверное, видели. Этого смущающегося и задумчивого раскосика о внимательных и молчаливых глазках увидеть легко.
Только вот легко ли видеть Джимми. Он старательно спешит... Как-то всё в сторону от толпы на костылях, и кротко вытягивает заикающиеся буковки. И, возможно, его кудряшки не раз и не два уже притихло-осторожно касались капельки дождя, когда юноша Южного Парка идёт гулять в туман...
Он давно прошел детство с играми в барда и вдохновителя команд, в игры онлайн и Фейсбук с профилем, пока он ещё ребенок был, он... Как-то замечал, что все эти радостные моменты с малышами, не по годам матерливыми :) да развеселыми, постоянно куда-то спешили; может, вбок, быстро-быстро невидимкою...
И ловит он взглядом ли луну или упавшую звезду, он стразу же спрячет глаза в сторону, чтобы позволить ей превратится за этой своеобразной незримой шторкой в своем мире в белоснежный пузырь с волшебным снегом, в переливающегося сказочного мотылька, что на крылышках навевает сны, порою интересные, как... о лунах иноплагетян, так и странно-веселые, что про Челмедведосвина.
А когда вы его спросите, он...
Отведет скошенный взгляд старательно ещё больше и скажет: "Дддддда... Что Вы!.." (Джимми, на взгляд... Джимми, считает, что это всегда правильно и интересно ощущать себя именно так - воспитанным почти совсем ещё мальчиком, вежливо... все (даже сейчас) отводящим глаза)))

[Gazero]

Dolly-Tale
(+18, только для взрослых детишек)
Посвящение (Личное)

Бледненькая маленькая ручка опускается и поднимается безжизненно в кажущейся огромной по сравнению с ней высохшей костлявой руке посреди тишины и мрака заброшенного Склепа... Ой, это же его Хранитель играет в куклы! Вы удивитесь, детишки :), но это так - с маленькой прекрасной барби о белоснежных волосах и бледных щеках и чистых светлых глазах, что, кажется, выглядели печальными, несмотря на то, что ее новый хозяин старательно наряжал ее в жемчуг и белое шёлковое изысканного кроя платье.
- А вы любите своих куколок, детишки? - задумчиво спросил он, притихло-грустно отодвинулись от барби. - А любят ли они вас?.. Знаете ли вы, что у них внутри?.. Возможно... Эта история попробует подсказать нам их... "Немое чувство!" - он тайком-быстро-быстро юркнул потешно-усердно за новым огромным ветхим томом, листая и открывая для нас свежую байку с... фотографией на обложке той самой куколки, что продолжала смотреть чистым странным взглядом...

...Помню, однажды я увидела твой, несколько опущенный и смотрящий в одну сторону (как и у меня почему-то), только в отличие от моего (в зеркале вижу светлые глаза, подведенные чем-то красиво черным) темные и блестящие, как вишенки и раскосые; увидела твои волосы - совсем коротенькие и черные (в отличие от моих по пояс белых (помню ощущение долго тянущейся расчёски и шампуня, когда чьи-то большие руки мне делали прическу). Тобою тоже постоянно ощущались эти руки, что познакомили нас и постоянно хвалили и рассказывали, как любят наши "контрастные" тела - мое повыше твоего, но для нас это не имело никакого значения - мы видели друг друга в сказке и в волшебстве...
Мы или нас? Помню ещё эти руки (как им писали другие в одном окошке с движущимся текстом и картинками, похожие на них, что возились с другими маленькими телами, похожими на нас (с "барби", "куколками", "петит и лукс") - "хозяйки", "мамы", "владелицы".. (какое интересное слово - "обладать", это что-то связывающее нас всех, дарящее покой от ощущения, что это состояние будет вечным, как будут вечны эти появляющиеся с нами картинки, что так любила "хозяйка": ты помнишь, она каждый день старалась нас во что-то новое нарядить, что-то нам купить и "сфотографировать". О, как тебе было красиво на этих фотографиях! Каждый наш раз на них был как первый, и новый - раз - и ты рядом с кремовой расцветки конем, с одной серьгой в ухе и с крошечной татуировкой в области границы шеи и плеч, в темного бархата рубашке с вырезом и черных ковбойских джинсах, в руке у тебя была нежно-апельсинового цвета роза; а я - с другой стороны от лошади, с пучками-кругляшками "мишек" из волос на макушке и с мишкой крошечным пастельного тона в карамельной оттенке юбочке и топике-блузке, что приоткрывает мне талию и плечи, мы обнимаем морду коня и чуть прикасаемся к ней щеками, чтобы быть... ближе друг к другу, нас укрывают дождем опадающие лепестки вишни ночного сада... Другой снимок запечатлел нас у снежного замка, на винтовой лестнице, снежинки искрятся вперемешку с дождем, ты в самурайском кимоно с мечом, художественно разрубаешь ленту, что связывала мне руки и глаза, твой начес с одной стороны вспушивает ветерок, мои волосы убраны в округлые пучки (теперь) "ушек" по вискам, немного прикрывающими румянец от происходящего (наверное, мне красиво, с твоей точки зрения, в белом азиатском платье по типу ханбок, или ты пытаешься его развязать, трогая кончиком лезвия длинную ленточку, что перевязывает его?.. или то румянец ягодок, что россыпью прячутся вокруг нас среди белых от снега листьев, чтобы не мешать нам?..
Странно, что мы тогда совсем не обращали внимания на то, что наши моменты были на виду у всех в окошке картинок и текстов, после того, как относились туда нашей "мамой", и сдабривались "комментами" и "лайками", обсуждали наши эмоции и нас, наши имена (я не помню своего, но помню твое, и как твой голос, что слышала только я, звал меня, и мы не видели назойливо-цепких вспышек телефона, придирчиво выбирающих ракурсы и фильтры для редактора, где без и без нас рождались наши портреты (во всех смыслах, вот я фотографирую тебя на одном из них, ведь твое плюшевая пухлая светлая кенгуруми-пижамка с ушками зайки отлично сочетаются с белой ёлочкой, горой подарочков в коробках с бантиками и крошечным белым Дедом Морозом (а ты в это время на планшете смотришь наше фото в маечеках и шортиках на фоне заката у моря); но только одной рукой его держишь, а второй обнимаешь меня, может потому, что у меня тоже пижамка-кенгуруми, только в виде кошечки с ушками (нам так интересно и волнующе было чувствовать себя близнецами друг друга)... А я (мысленно снова) рисую тебя, среди античных ваз и коллон со статуями, среди кулис и художественно падающих тканей полупрозрачного полога и мерцающих свеч и отражений стекла и зеркала, с капельками бусинок мягких оттенков, что подчеркивают твои чуть пухлые щёчки, твои припухлые губы, твою светловатую для восточного типа кожу, покрытую лишь немного тканью ниже плеч а потом снова ненамного лишь ниже живота, прикрываясь также, совсем близко к тебе...
Тебя тоже не слышали, после таких мгновений, просто... Забирая меня от тебя и унося в дальнюю полку шкафа, втискивая среди других куколок, сажая в экономившую место позу, одевая снова в "молд"-наряд (мы знали, что все эти восхитительные декорации и игрушки для сохранения мига наших отношений брались не из воздуха, а когда-то мы были просто в коробках, в одном и том же, но нас это не волновало, ведь уже тогда, мы создали, в переплетении биения наших сердец и шёпота наших дыханий, что открыли только мы, свой мир, лишь друг для друга); я ошеломленно-стыдливо пробую спрятать глаза в попытке сберечь твой взгляд в них лишь для нас двоих, чтобы его не крали ещё больше, но меня берут тоже и поднимают мне голову, сажают в другую полку, другой комнаты, где тоже тесно от обилия плюшевых миниатюр зверушек, плюшевых пупсов-котят и мягких бэби-щенят, киндеров и чибби, фигурок, ещё более реалистичных и богато украшенных чем мы... А нам все говорили, что любят нас, что мы единственные и самые лучшие в мире, что с нами готовы быть вечно, верить ли нам этому? Возможно, я не очень обычная барби, раз меня волнует все это, но чувствую, тебя это тоже волновало, и ты тоже недоверчиво молчишь и прячешь взгляд, когда тебя берут с полки для того, чтобы примерить на тебе парик с кудряшками или испробовать крошечный пирсинг модного типа. Любят ли тебя? И как правильно сделать это мне...да и имею права на это я, ведь ты принадлежишь "владелице", как и я? (Нет, это не блестинки от игры тени и света, это моя слезинка спешит вытереть твою, которую приняли за "дефект краски". Теперь это чувство "жаждать" колет нас холодными и парализующими доверие и лёгкость воспоминаний; мой голос затихает в немеющих суставах и, кажется, сами собой отказывающимися слушаться более, волосах и улыбке, образ мой белый тускнеет без тебя и предательски не сияет больше для тебя, когда надо быть в белоснежном платье искристым облачком, ты утешающе гладишь меня перышком и стараешься подхватить ещё, может, в душе питая мои крылья и наш полет в снежно белые чудеса.
Да, ты хочешь, как и я, чтобы мы были лишь друг с другом, не для картинок и хозяйки, не для себя, мы не помнили больше себя, не понимая, изменились ли мы и что случилось с нами: мы больше не хотели быть куколками, мы давно переросли игры, в которые нас погружали, воруя наше счастье для себя; да, конечно, интересно представить себя на месте барби в роскошном цирковом костюме, а рядом восторг и довольство, хочется все попробовать для нее, с ней легко купить для себя все, даже обожание кого-то только для себя через тело куколки; но ведь мы ты я имею свое собственное, и ты; и я с дрожью словно кожей ощущаю твои слова "Знаешь, мне твои чувства, твои воспоминания, мгновения с тобой, твое тело не хочется дарить никому, кроме... себя... я предпочту рабство моей страсти неволе скупого коллекционирования образов; слышишь?!..".
Все зашло слишком далеко и ни ты, ни я... Не будем на "полке" одни как и когда захотим. Остановись, что ты делаешь?! - с трепетом и страхом вижу, как ты нарочно напрягаешь маленькие ручки и ножки, чтобы сымитировать их сломанность, твой прекрасный пушок начеса, кажется, поредел и совсем не причесывается, а чуть пухлые щёчки нарочно царапаются об острые края шкафа, упираясь в двери, чтобы оставить больше шрамов, чтобы... Тебя выкинули тоже (устав от моей постоянной появившейся блеклости однажды, меня отнесли в темное и заброшенное пространство перед тем как "выкинуть")...

...И вот тебя покрывает слой паутины, тьма окутывает твои коротенькие черные волосы и твое маленькое тело, как и мои длинные белые волосы и светлые глаза, но никто это не сфотографирует, и не"лайкнет", у тебя теперь нет "хозяйки", мы лишись всего, что нам покупали и весь мир нас забыл, но теперь мы можем свободно подарить друг другу объятия и я с трепетом наблюдаю, как сползает мое платье и падает жемчуг, ведь я принимаю касание твоих припухлых губ, твоей кожи и рук, что владеют мной...
...- Отойдем же в сторону, детишки! - отошёл в сторону от переплетённых двух крошечных фигурок (одна с белыми длинными волосами, вторая с короткими черными), Хранитель Склепа, - каждым из нас - владеет свой мир, как важно, чтобы мы его смогли услышать, прежде чем он полностью станет нашим хозяином!..Тсс!.. не будем мешать куколкам, может, они... сочиняют для нас новую байку! - с этими словами, он укрыл куцым одеяльцем из великих покровов куколок и на цыпочках вышел в бесконечные лабиринты Склепа... за новыми байками для нас ;)

[Vlad pavlovich]

Грустная сказка…

[Gazero]

(а/ Chloe)

Ты снова осталась только в моей памяти, когда нас укрыл друг от друга снег... Не Детройта, хотя оттуда и началась когда-то наша история, помнишь ли ты меня прежнего (когда-то у меня было имя Коннор и я на пару с Андерсеном расследовал дела от Киберлайф по поводу андроидов, что перестали слушаться людей). С тех пор во мне поселились щемяще-опустошающие чувства - мне предлагали выстрелить однажды в тебя - одну из первых моделей, вдобавок принадлежащих самому нашему создателю. Прекрасные блестящие глаза, округлые щёчки и кроткий ротик, словно у ребенка (тебя зовут также - Хлоя?).
Не смог я в тебя выстрелить, хотя точно пули мне пронзают раcсудок по сей день - тебя после этого случая, как все разрешилось, взяли и продали, как надоевшую игрушку, точнее, решили избавиться от поломанной куколки, французу с привязанностью к андроидам, надо сказать, очень странной привязанностью - сейчас, помимо поцарапанного отражения в зеркале, где вижу затухающий овальчик с бледно-голубым ободком на высоком лбу, и черные капли льда, окутывающие маленькое тельце девушки с белоснежными волосами и бледной кожей, ободок на виске которой погас.
Хлоя, ты в руках все держала маленький полупрозрачный планшетик, где ты отправила мне новое письмо с розочкой. Не знаю, почему ты так делаешь, ведь у тебя есть хозяин. Он завел тебе страничку в сети и постоянно писал о тебе посты там, запечатлевая... Со второй такой девушкой-андроидом. А самого его нет, и вторую он забрал с собой, а тебя оставил тут. А твой кроткий взгляд все обращен... К моей фотографии, где украдкой сняли мой чуть изумлённый профиль с вздернутыми бровями и носом. Я так тебе понравился, понравилась ты так мне? (Осторожно беру тебя за подбородок и смотрю в твои глаза, они словно отвечают мне...).
Может, ты права, и мы разочаровались в себе, а потому решили привязаться к друг к другу, ничего друг о друге не зная, просто представляя, что однажды мы снова встретимся и сможем быть "близняшками" друг для друга; минуя языковой барьер, сеть и мигающие значки Детройта; Но меня закрутили новые мысли, тебя - ожидание новой роли у нового хозяина, а внутри тебя жили мечты обо мне, а внутри меня - сожаление; ведь мы оказались снова рядом, но не сможем ничего сказать друг другу.
Хлоя, почему ты ушла?..

[Vlad pavlovich]

Очень грустная история…

Это по мотивам «Бегущего по лезвию бритвы»?

[Gazero]

не особ) спасибо за поддержку)
Новинки под елочку :)
-

Crypt s Tale

...Темный-темный коридор Склепа, пронизанный шепотом и тенями, вдруг осветился маленькими белыми точками. Присмотритесь повнимательнее и Вы увидите, что - это игрушки на ёлочку, сложенную из маленьких потемневших от времени скелетиков и украшенную паутинкой - шары заменяли круглые рамочки фото, цветных и чёрно-белых, разных монстров и зловещих личностей, снежинки заменяли кольца, лепестки локонов разных цветов, миниатюрные маски, а ещё, там и сям, отрывки не то дневничков, не то памятных подписей... На верхушке этой необычной ёлочки мы видим... Крошечный томик с развернутой картинкой и началом новой байки!..
...- Разве это не то, что Вы хотели б загадать на зимние праздники? - слышим мы знакомый голос развеселого живого склететика, что суетился вокруг игрушек и паутинок, о костлявых пальчиках, жиденьких волосиках и круглых развеселых глазках, в которых затаилась грусть, понятная одному Хранителю (или он поделится с нами и этой тайной?) - Быть всегда с интересными историями, оборотнями, вампирами, привидениями, наблюдать за захватывающим ужасом и как он превозмогает зло и навевает справедливость? - (короткий чуть горький смешок) - Но что если это и вправду произойдет, и все сольётся в одну, настоящую байку?..
С этими словами он... Неожиданно показал из-за ёлочки спрятанную восковую фигуру в человеческий рост. Это был юноша с чуть красными глазами и аккуратными чуть вьющимися волосами до плеч, весь он был белоснежный и... Чем-то напоминал Хранителя, что намекающе раз-в-раз осторожно притрагивался к спрятанному медальону в куцем скромном костюме фигуры, неотличимого от собственного. Этот мистический артефакт слабо сиял лунным светом.
- В последнюю ночь уходяще-возрождающегося мгновения я снова поменяю свой облик, как когда-то - шепнул нам доверчиво-с щемящей грустью он - Ведь Вы не узнаете ни за что, да этот молодой и красивый человек - я!..

"- Кто я -( Хранитель Склепа)?..
... Давным-давно меня придумал привратник-некромант одного древнего подземелья, куда свозили тела разных интересных богачей со всего мира, им было скучно жить, несмотря на блага положения и они, может вправду совершая все это, а может, просто придумывая, записывали разные истории, где совершались всякие кошмары, но не просто так. Я был оставлен после моего странного хозяина, что наказал мне не исчезать до конца никогда, оберегать эти сказки о Синей бороде, Живой Голове, Джеке Тыквоголовом и Чумном Докторе,.. ведь у нас была вера, однажды они станут нужны.
И действительно, много веков спустя, Склеп открыли и меня, приняв за просто выдумку или куклу, стали транслировать по телевизору, через него много разных детишек, разного возраста и разного пола ждали и любили мои истории. Они знали, что одна живая костяшка придет к ним на ночь и расскажет новую историю. Одна девушка особенно любила. И я любил приходить к ней через экран, немного стыдясь своих старческих внешних особенностей (я ведь помню, что возродил меня некромант и последние его слова были после этого - "Когда ты всего отдашь себя кому-то - заново будешь жить!". Она, конечно, не знала ничего, просто смотрела "Байки из Склепа", видела Хранителя его, собирала комиксы и фотокарточки со всякими чудовищами оттуда с их безделушками типа игрушек или масочек (я это на память оставил потом). Не знаю, хотел ли я этого, но и вправду, с каждой просмотренной, прочитанной, прослушанной, сочиненной во всяком виде, даже увиденной во сне, байкой я становился более живым и моложе, черпая силы для существования и новых идей новых историй. Вот только она оставалась далеко и ничего не знала о моем одиночестве, когда даже придуманные друзья быстро надоедают и, пожалуй, хранишь только память о них и возможность к ним вернуться, ведь через них тщетно надеешься найти и не удержать новых, из плоти. Плоть моя все так же выглядела как у куклы из костей и кожи, неужели меня обманули и я никогда не буду снова молодым?
А мне хотелось им быть, ведь тогда больше вероятность, что я стану ближе к той девушке, в которой была
, казалось, такая выразительная и живая индивидуальность (до встречи со мной она общалась в компьютере с друзьями, смотрела другие кино и слушала разные другие сочинения, были у нее выразительные раскосые черные глаза, темные волосы, не достающие до плеч и чуть смуглая внешность - такая противоположная и такая притягательная та сторона стекла и двигающихся звуков с картинками). Потеряв счёт времени, мы проводили каждый день, а вернее каждый раз ближе к ночи, уже думая, какая новая байка из Склепа нас объединит в новый момент встречи.
Совсем забыл я, что висел от мгновения моего возникновения у меня на шее кулон, заполненный разными белыми тенями, рождающие магию и этих страхов, и жизни для них, и меня, а как только он погаснет, двери Склепа закроются, возможно, навсегда, ведь вряд ли кто найдет след к этим теням и от меня как от его Хранителя толку не будет, а произойдет все это, когда истории однажды все будут рассказаны; мне не было до этого дела, я играл в теннис маленькими черепами со скелетом, что бредил вечной славой и в итоге не заметил, как умер во время игры, затоптанный фанатами, погнавшимися за, слетевшей в теннисном бою, его кепочкой; потом девушка вместе со мной через уже видео-кассету наблюдала за рассыпающихся дивными снежными паутинками скульптур, самых дорогих и тонких, сказочных по своей красоте, но моментальных по своему сроку, под которыми была погребена одна одинокая бабушка, принимавшая статуэтки зверюшек и мифических существ за своих детей, не имея ничего больше, не досыпая, не доедая, ни с кем больше не общаясь; мы вместе прослушали историю одного фокусника, что не выдержал всеобщей любви и показал смертельный фокус, на глазах у инквизиции. Но ни одна из этих баек ничего не говорила ни ей, ни мне, ведь это для моей поклонницы были всего лишь спектакли от ее любимца о костяшках, для меня - мое общение с ней.
А лунный свет все таял, разливаясь по мне, оттеняя... Монитор компьютера девушки, что все ждала новую байку от Хранителя Склепа. Но обернувшись, увидела того, кто носил такой же медальон и куцый наряд под накидкой ветхого плаща - я обернулся... самим собой, только молодым. Вокруг нас были коридоры подземелья и открывающиеся плиты могил то Живой Головы, то Синей Бороды, то Чумного Доктора, то Джека Тыквоголового,.. Все они были полны все тех же идей, что при жизни, а вот девушка... Она отступила на шаг назад, вскрикнув, хотя я теперь был не уродлив и не стар, я наконец почувствовал себя живым и счастливым, мне заново хотелось жить, бесконечно, для новых историй, и... ещё мне захотелось создать собственную. Может, в ней было бы поменьше жути (как оказалось, по-настоящему видеть рядом монстра не так увлекательно и развлекательно, как на экране сериала или страницах комикса!). Девушка со страхом, растерянностью смотрела даже не сколько на просыпающихся чудовищ, сколько на меня (конечно, я знаю, что в ее мире быть чуть смуглым и с раскосыми глазами более нормально и красиво, чем выглядеть, как я, но... О, неужто я стал для нее некрасив и страшен, сейчас, когда я рядом, не овеян смертью и жутью?!
(Впрочем, что я несу?!.. - оглянувшись вокруг, видя, как раскрываются клыки и скребутся когти разных творений жути, я понял, что некромант лгал (или мне все это только снится и я лгу даже сейчас и самому себе - и ничего не происходит, просто... Все это лишь очередная байка из Склепа, рассказанная его Хранителем?..) Мой рассудок давит на сердце с пронзительным страхом и болью смотреть на нее - ту, ради которой я ждал долгие дни и искал новые истории так долго, а совсем непросто найти разные оттенки такого одного и одинакового в своей сути. Она не хочет больше меня знать и история со мной и с ней ей не нужна больше!..
Ах, если б я знал это, то даже не мечтал б о моменте, когда ко мне вернётся мой белоснежный молодой вид, похожий на нее, несильно, но достаточно для того, чтобы грезить о том, как будем под зимние праздники наряжать игрушками-шариками и игрушками-паучками ёлку, включая музыку под ожидание чуда а кино
под снежную сказку; под ночь всей нежити мы бы собирали конфеты и вспоминали б наряды для кукол-скелетиков, под день влюбленных я бы признался ей, что мне тоже она снится; в тех событиях нет крови и темноты, нет монстров и призраков, только я и она...)
В сущности, не делала она ничего, кроме как ждала от меня развлечений и баек, не хотела она иметь что-то своё, ей приятнее копить и брать то, что даю ей я, даже если интерес будет на миг при новой истории, они все равно ею ожидались, переплетались в капризе, усталом и пустом. Ну и пусть, я готов был простить ей пустоту, ведь благодаря этим черным раскосым глазам у меня было ощущение неги (мои страшные истории оживают и точно не дадут заскучать всем, кто их любит?). Запутавшись в противоречивых сомнениях, я усилием воли вонзаю крошечный кинжал в миниатюрный томик, что хранился у меня под рамкой амулета (я закрываю эти страницы, прочь!)...
И вот все монстры... Возвращаются на листы необъятных томов, диски видео, кассеты аудио, картинки, фильмы и рассказы, Склеп снова становится пустым и погруженным во мрак, где, кажется, нет никого, кроме его Хранителя. Но со мною она, и я так хочу, пока молодой, подарить ей любовь (без полной реализованности сила кулона снова обернется против меня и я опять начну стареть и чахнуть в одиночестве, рассказывая байки, пока лунный свет его не погаснет, даже не знаю, что будет потом... Смотрю только на нее... А знаю ли я, что такое любовь, хочет ли она ее от меня?.. Подхожу ближе в нерешительности - мне бы так хотелось купать ее в ласковом обращении, поступках, оберегать, но быть с ней, всегда... Скоро я состарюсь и снова стану ей нужен, в привычном виде костяшки, которого она будет слушать, как раньше,так что я теряю? Мне нужно, как кислород луны нужно, чтобы она приняла меня, иначе я сойду с ума!..
(...Я...Уже!.. - Не понимая, что творю, я решительно заключаю девушку в объятия, тянусь чтобы поцеловать ее (если мы не найдем общего языка или не откроемся друг другу изнутри, то хоть физически мы можем соприкоснуться хоть на миг, ведь правда?)... Я все забуду, все стерплю, даже если ты меня не поймёшь и не услышишь, только не отталкивай меня ещё и руками (- с ужасом кожей ощущаю, как со мной творится неладное - мне и жарко, и холодно, и лихорадочно замирает скорость сознания - она пытается освободиться из моих рук). Ну что я сделал не то для тебя, прекрасная, непонятная девушка? Я же не хочу ничего плохого, только не сопротивляйся, ты же любишь мои истории, что тебе стоит полюбить меня? Я же ничем почти не отличаюсь от обычного парня, что в байках тебе нравились, что же ты?.. Вдруг по мне разливается внутри неимоверный жар и одновременно какое-то парализующее затягивающее затуманивание реальности (не от того ли, что в пылу не то ее схватки со мной, не то моей попытки ласкать ее, с меня соскользнул кулон и полетел в фонтан с битым, как стекло, замёрзшим льдом, где стал оборачиваться темной коркой, или потому, что я уже не мог остановиться и, удерживая ее, продолжал безумствовать в касаниях каждой грани ее тела?.. ( мне точно конец!)..

...- Впрочем, кто знает, детишки, так ли плохо, когда бывает конец? - точно улетающими листиками затихали нотки и смешок Хранителя Склепа, закрывшего последнюю страницу крошечного томика, вкладывая его в руки восковой статуи белоснежного юного себя, вдруг... Обернувшись к нам со слабой улыбкой, спрятав слезинки, помахав нам костлявой, становящейся полупризрачной, ручкой, рассыпаясь на белоснежные сияющие и полупризрачные жемчужинки, капельки, звёздочки, пёрышки, снежинки, бабочки и листики с лепестками и маленькими месяцами, что, сложившись сердечком из крыльев, укрыв собой угасающий совсем свет кулона, подхватились точно дуновением луны и погладили на прощание кулон на груди фигуры, нехотя-вынужденно покружив ещё чуть-чуть по Склепу, улетели, в невидимые дали иных миров, закрывая его двери (до новых баек?)...

[Gazero]

+ ;)

Rinning Sixth

...Словно сияющие саундтреки под переливы тумана и мистики в момент, когда все в ожидании чуда и когда снег тоже приносит волшебство... Это не простая сказка для простой камеры Вашей любимой передачи о фокусах от Человека в маске (Валентино).
Он тихонько отодвигает занавес комнатки со шторками и подходит к круглому столику. На нем краски и кисти самых нежных оттенков и рассыпные словно маленькие бриллиантики. Похоже, у нашего мага сегодня столь же необычное настроение, как и его поза с призадумавшимися руками в черных перчатках у подбородка, чуть постукивая пальцем по бело-черным переливам маски, как бы говоря: "Кхм, что бы сделать, рисовать или повозиться со стразиками?".
Валентино неожиданно щелкает пальцем в знак озарения и... Начинает рисовать прямо в воздухе как магическими пассами, так и красками! Мазок за мазком он сосредоточено со старанием водил по пустоте, заполняя ее контурами и тонами, пока не получился... Крошечный слоник о пухлых щечках и длинных-длинных ушках, словно крылья. Продемонстрировав нам малыша, он чуть отошёл назад, любуясь картиной, проводя рядом, показывая, что до сих пор по бокам - темно и пусто! "Как бы раскрасить досуг получившемуся крохе?" - спрашивает нас ласковыми улыбающимися глазами наш фокусник и, зачерпнув горсть блестящих кругляшек,.. крепит их в пустоте так, что они тоже начали обрисовывать образ! Капелька за капелькой стразиков, Человек в маске сложил для нас рядом со слоненком умилительного львёнка. Он снова обошел ловкими волшебными руками темный пустой фон вокруг своей работы, думая плавными движениями вместе с нами: "Чего же ещё не хватает?". Ёлочки! Ну конечно же! Миг - и вот позади нарисовано-пазловых мась появилась нежненькой расцветки пушистенькая ёлочка из перышек и лепестков, вместо игрушек у нее были капельки жемчужинок и крошечные листики с бабочками. И крошечный снег осыпал волшебный мирок картины в воздухе от Валентино (он встал, приосанясь, рядом со своей работой некоторое время, ещё раз доказав, что все эти чудеса держатся без ничего и ни на чём, чтобы Вы могли его сфотографировать, полюбоваться или просто мысленно вместе со мной сказать: "Браво!"
Ух, у меня просто дух захватывает, невероятно! Как ему это удалось? Ой! Маленький взрыв мелодии и света, на который меня поворачивают, а я уже сгораю от любопытства вместе с Вами. Но, к счастью, это недолго. И вот мы снова у столика, вокруг которого темнота и пустота и никого, кроме мага, что приветствует нас теплым взмахом руки и улыбкой: "Сейчас я раскрою все тайны для вас!". Он показывает ещё раз краски и стразики и, достав бумагу, махнув кистью со цветом по ней рисует иероглиф, а алмазиками легонько стучит по столику, доказывая, что это настоящее (соблюдать последовательность фокуса порой бывает очень важно, как для разгадки, так и для безопасности с атмосферой!). Как и раньше, он призадумывается, что бы сделать со всем этим добром и... Жестом показывает нам быть сейчас внимательнее. За очарованием мага и увлекательностью трюка мы совсем не заметили, как он краем глаза и... рук проверяет не отошёл ли он от определенной точки, не видели напряжения его глаз и рук в мелких деталях. А ведь... Он рисовал по стеклу в темноте, по едва заметным контурам! Чтобы показать нам это он жестом просит выдвинуть из пола комнатки третий дубликат окна стекла на подставке огромного размера и подкладывает под него бумагу (чтобы уместить и немаленького слоника, и крупного львёнка, и увенчать их портреты ёлочкой и снегом). Человек в маске не забывает по задумке фокуса рисовать и клеить на втором прозрачном холсте и задумываться, только медленнее и чуть постукивая и подсвечивая, чтобы мы могли убедиться - это трафарет. А в чем секрет удержания стразиков на стекле? Специальный клей, которым предварительно смазывали и стекло и элементы пазла.
Рисуя и клея наш маг ловко доставал из кармана темного костюма пёрышки и бабочек для ёлочки, тоже смазанных клеем и осторожно заводил руку за стекло, чтобы не порезаться и не выдать никакого от
блеска от стекла, ведь зритель должен верить в пустоту, иллюзия, требующая невероятной аккуратности пальцев, ловкости координации и актерского мастерства, даже когда знаешь, как она делается, остаёшься в восторге, не правда ли? (А Человек в маске снова показывает готовую картинку и разводит руками: "Вот и все волшебство, мои дорогие!". Все же... Просто нет слов! Одни взрывы эмоций, как звуков и тумана (пора спешитть к новым фокусам (?)))

[Gazero]

Dream Tale +18

...Один за другим тихонько ложатся лунные полупризрачные белоснежные светлячки снов на ресницы, как из сказки, и все им рады, ведь эти сияющие волшебные малыши приносят с собой фантазеру - славу, крохе - сласти и игрушек со зверятами, одиноким - любовь,..
"Кыш-кыш!.. Кыш, я сказал!" - вдруг раздается из недр... Склепа раздражённо-развеселый голоском и чьи-то невыспавшиеся глазки лукаво-озорно выглядывают из масочки-мишки для сна, с бурчанием ворочаясь в кроватке и подушкой отмахиваясь от светлячков снов. Ба! Даже Хранитель Склепа, это живучее загробное чудо на ножках, любит ложиться поспать :)
"...Но только не сейчас, детишки!" - словно прочитав наши мысли, резво соскочил он с гробика и засеменил в плюшевых тапочках-зайках, спеша достать для нас новый необъятный том. "Ведь именно сны сегодня будут ключом к нашей сегодняшней байке! Там все настолько в грёзах, что назвал бы я ее "Сладких снов,..!" - с усилием дохленьких ручек-костяшек он открыл том с изображением луны, юноши, плакавшего в постели и очертания исчезающих сновидений, складывающихся в форме рассыпающихся крыльев из лепестков, пронзенных ножом...

"Сладких снов,..!"
Один юноша, ничем не примечательный, был особенный тем, что очень любил спать. Он даже вел дневник снов, чтобы вспоминать наиболее яркие и красивые сновидения, с наслаждением и надеждой перечитывая его, чтобы снова побывать там..
. Где он маленьким мог сколько угодно без боязни замёрзнуть или потеряться на Севере, потискать пухлые щёчки моржа и белого медвежонка, закусывая появляющимися ниоткуда конфетами из белого и молочного шоколада и запивая пакетиком томатного сока, ловя, казалось, теплый и бесконечный снег. У него с детства не было друзей, он и не горевал, ведь за скучными днями с мультиками, сказками, киндерами и плюшевыми щенками, за какао и манной кашей, самое интересное - укрыться мягеньким одеялком, опуститься на теплую подушечку и спать, попадая в город со нехолодным снегом, таящий в себе много зданий, всегда открытых только для него: вот цирк, где он сам мог ходить по канату, жонглировать в клоунском гриме и общаться с дрессированными белыми львятами и крошечными слониками, а вот - забытый кинотеатр, где теперь давал выступления его любимый артист с песнями, что сочиняют они вместе и никогда не выйдут в реальности. Да юноше этого и не надо было, он мог общаться с любимым музыкантом, фотографироваться с ним и петь с ним, да, во сне, но что ещё надо для счастья? :) он сам решал, когда и какую цирковую программу давать, украшая купол цирка нетающим снегом из перышек и сверкающих листиков, даже если зал был пустой, шоу шло, сколько угодно и как угодно)))
Он даже не задумывался, где он мог вспомнить уж те мелодии и те трюки, чтобы жаждать встретить их в своих снах, может, потому, что за снами время бежит ещё быстрее и невозвратнее, чем наяву, а возможно потому, что он рос, и даже в мире, где ты сам решаешь, что тебе интересно, увлечения забываются и меняются, да и вынужденные уроки с досугом у компьютера тому способствовали, и теперь он видел себя в снах иногда в холодном поту, ведь опаздывал или не сделал домашнее задание по любимому предмету (а порой - вынужден был отвечать на важной контрольной по самому сложному заданию, который никак не знал; а иногда - вжимаясь щекой в подушку, а всем телом в одеяло, ведь он был в любимой игре и, даже когда собрал все награды и прошел все уровни, мог ее перезапустить или продолжить! Жизнь все ускорялась и приобретала все более серые и холодные оттенки, а ничего не менялось для него, кроме одного - он знал, что, как только пройдут тягостные по однообразию каникулы с комиксами и чипсами, он вернётся в город с искристой белоснежностью, где ждали маленькое привидение с алмазами, развеселых человечки, прыгающие по подводным, космическим, затерянным и иным мирам, зверушки в бантиках и платьичках с любимых бродилок и симуляторов, где можно забыть о еде, об одиночестве, о пустоте банальных условностей настоящего, и о сне, ведь никто не понимает, что сп
ит, если спит)
Юноша все взрослел и бежал в сны и за снами, даже не спрашивая себя, что то за белый город и Селефаис почему так зовут, что это? (где-то он слышал это... имя(?), придумал он это название или был в нем гостем, это было неважно, но что-то изменилось в этой сказке волшебства для него: даже там он стал ощущать себя грустным и несчастным, в тщетных поисках чего-то нового, вечного и всегда интересного, в поисках вечно сладкого сна он бродил по страницам дневника, воспоминаний, надежд и сновидений, и не находил ответа. От отчаяния он ещё больше стал спать, отказывая себе в еде, общении с миром уже как-либо и даже в необходимых делах (на работу он ходил с одной мыслью - прийти домой поспать). Ему уже порой просто снилось, что он ложится спать и видит только устало-замирающее ощущение подушки, одеяла и глухого неторопливого тика ночи. Но он помнил, что есть белый город и нечто по имени Селефаис, за которым, затаив дыхание, удавалось подсмотреть сквозь паутинку дождя леса... с лунными светлячками, оно имело очертания и шло сквозь туман все дальше и дальше, две маленькие луны светло-лиловых ушек-короны-сережек обнимали красивое бледное лицо с чистыми немного раскосыми светло-фиолетовыми глазами и длинными пушистыми ресницами, чуть пухлыми оттенка нежно-розовой розы губами и тонко очерченной линией щек и лба, длинными-длинными крыльями, чуть качающимися волнами невидимого ветра охватывали стан этого существа волосы слабого кремового тона и причудливое платье с вырезом до середины живота тоже чуть лиловой расцветки. "Это ты!" - не смел признаться даже самому себе юноша, и притихло-аккуратно пробирался ближе к девушке. Та внезапно зашла в белоснежный открывзамок и, проникнув в одной тайной зале (он все следил за ней, не приближаясь, как бы видя про нее сон) двери зеркала в лабиринты перевёрнутых лестниц и заходящих лун, прилегла на белую траву с искринками, погладив единорога и голубя, положив им замёрзшие цветы на прощание.
Наблюдая эту странную сцену юноша никак не мог отделаться от чувства, что это она прощается с ним и он видел их расставание, хотя едва узнал Селефаис белого города нетающего снега и никак не хотел, чтобы сон с ней исчез. Он стал искать глазами способ продлить сон, но ничего не находилось в его взгляд, только дивные глаза девушки, медленно закрывающиеся в ожидании сна, где она, быть может, навсегда убедить от него, или исчезнет в свой лунный город, и больше они никогда не встретятся и никак не соприкоснуться мирами грез! Юношу пронзила боль страха неминуемом и этой догадки и он стал тщательнее осматриваться, чтобы найти Селефаис, слезы чуть щипали обзор и затуманивали в темноту чувства, но что-то билось наружу, тревожно-страстно просясь наружу (он не видел ничего, никакой дороги к ней, чтобы привлечь рядом, только ее губы, точно издалека и свысока, чуть приоткрывшиеся в мерном дыхании сна (а может и впечатлений от него). Тогда он напряг все остатки желания мечтать и спать (параллельно что-то стало тормозить его тело: "Проснись!").
Но он не хотел просыпаться и искал способ обнять девушку (он не знал куда деть глаза, ведь их обжигал вид ее щек, которых касался поцелуем слабый румянец, ее шеи и плеч, приоткрывающихся из-за ворота платья, к которым нельзя было прикоснуться, слышал ее голос переливом приятного эха и вздохи, его рассудок больше не мог сопротивляться влечению думать, что это он ласкает ее в своем сне, что это ее кожа соприкасается с ним, в сладко-жарком изнеможении теряя сознание и падая во сне с кровати на притаившийся лезвия... Они были совсем не острыми и не холодными, как снег, что укрыл Селефаис и его,.. в сновидении вдруг уснувших рядом и сквозь сны друг друга о друг друге, искали дыханием или ощушением прикосновения друг к другу, снова и вновь, убаюкиваясь тишиной ночи белого города, что укрывал их лунным снегом снов, уже и совсем навеки...

"...Вот таааак - со зевком потянулся Хранитель Склепа и... Вдруг с испугом потешно-умилительно зажмурился и потряс с, казалось, даже волосиками скуд
ными и сонными.
- Каким бы сладким сном не был Ваш, детишки, необходимо порой проснуться!.. - он закрывает томик и, старательно потянувшись, чтобы поставить его на место, лениво-засыпая на ходу, снова опускается в тапочки-зайки и масочку-мишку..
. - Не забывайте это, а... Я спать, сладких снов!.. - и тихо-тихо хихикнув, возвращается в гробик и закрывает глазки, уже не обращая внимания на светлячков, что навевают снов и... Закрывают двери Склепа (до новых баек)...

[Vlad pavlovich]

Сомнамбулический поиск неведомого…

[Gazero]

Ай-да/-Дэн ;)

...- Только и мог подумать Глэнн Куагмайр - гуляка-повеса и незабвенный друг Питера Гриффина, порхающий по жизни одним мгновением, однажды - он нашел дневник... с единственной записью:

Мой мальчик, ты стал взрослым и знаешь слишком хорошо, что... Я стал видеть вещи так же, как и ты (и в то же время - совсем по-другому) - весь мир тоже сосредоточился на моем теле и мысли о нем. Представляю, как ты улыбаешься, читая эти строки и думаешь: "Ну как же, сделал себе дельце ради тельца!". Но что есть наше тело - способ прикоснуться и понять мир и себя в нем. Глэнни, ты же остро чувствовал и знал грани жизни, что же с тобой стало, что ты стал упор делать на физиологию как вещь в самой себе.
Да, серьезно, ты не верил?;) - Я надеваю парик и крашусь, наряжаюсь в платье на прикреплённые формы, да остался я мужчиной, не переживай. Но мне необходимо было это сделать, чтобы ты знал - тело не самое важное в жизни, его можно ходить, можно выставлять как самую свою индивидуальность, и единственное средство всех удовольствий, а то, что мы в конце концов, снимаем с себя, как костюм. "Как, АйдА не та штучка, что косит под барби ради крутых ночек с классными парнями!?" - едва ли не слышу твой вопрос. Ну малыш, ты же понимаешь, что так думать плохо, где-то из детства отголосок эха просится обнять тебя таким робким и нужным касанием к разуму.
Не потому, что я не желаю тебе счастья и любви (и, конечно же понимаю, что в ней бывают пленительно-сладкие минуты, которые хочется повторять снова и вновь). Но не надо туда прятаться от одиночества и пустоты смысла жизни. Вот что я хотел тебе показать, не стесняясь выдержать признания: знаешь, я надеюсь, что ты меня поймёшь, если сочтешь нужным. Ведь, хоть я не согласен с тобой, я... По любви без всяких телесных цепей и оков условности, принимаю тебя.
Твой папа, Дэн

И отложив его, поправил было деловито волосы, чтобы отправиться на очередное свидание со случайной красоткой на одну ночь, но... Вспомнив голос и глаза Дэна, задумался и остановился, с тревожно-притихлой улыбкой про себя: "Ай-да-Дэн?"...

[Vlad pavlovich]

Фанфик по какой-то субкультуре?

[Gazero]

по Гриффинам
+
новинка (про Барби)

Кольцо и роза

Мне хочется подписать в памяти счастье твоим взглядом, твоими чистыми светло-голубыми глазами, белыми волосами и слабым румянцем (может потому, что закат оттеняет мой незримый поцелуй воспоминания о твоём голосе, а возможно потому, что ты находишь рядом украдкой оставленной мной розу).
И ее кроткие объятия сразу касаются твоих щек (вспоминай кольцо луны, что свито в ожидания наших встреч в снах. Кольцо соединилось в момент зимы молчания и грусти по осознанию хрупкости чувств нас друг другу; кольцо свилось из слез историй про зеркала такого одинакового в наших отношениях и такого неповторимого в мечте и надежде.
Все, что было у меня дорогого - кольцо, найденное мной на опасной и темной глубине неисследованного моря, куда направило меня любопытство, риск и все прочие банальности, скуку и ожидаемость которых перекрыли твой ротик, что ахнет, увидев кольцо чуть розоватого золота с одной стороны в виде сердечка, с другой - мишку с лапками, с вкрапинками кремового цвета лепестков из жемчужинок, складывающихся в месяц.
Послушаем музыку вместе, примостившись рядышком на старых ступеньках готического заброшенного домика, один наушник тебе, другой мне и получится сердечко кольца:) или два лепестка розы и под эмбиент-трек, который нравится нам двоим, без слов будем тихонько открывать новые грани смыслов этих подарков друг другу.
Мои раскосые глаза и черные волосы с чуть смуглой кожей просятся к поискам сакуры или вишни, но в моей колбочке по особому рецепту выросла единственная роза, которую ты можешь беречь даже после того, как она увянет, и класть в нашу любимую книжку-дневнички, что мы читаем вдвоем, полулёжа на плюшевом диванчики в виде огромного мишки (как на кольце).
Все в нас и вокруг нас возвращает нас к моменту кольца и розы (даже сейчас, когда мы смотрим вместе старую-старую сказку черно-белого и немного фильма). Ведь это ты и я, и странно это или старомодно, никто не узнает наш мирок сотканный из них и хранящий навсегда моменты наших переплетающихся звёзд в шепоте дождя, кроме нас...

[Vlad pavlovich]

Чудесный рассказик.

[Gazero]

спасибо за поддержку

Новинка

"Не будем показывать... пальчиком... ;) "-

В нашем доме появился... неприятный сосед :) (как самая прекрасная половина замка и как тетушка Тирания я прекрасно отмечаю, что этот Аноним имел странную привычку просовывать мне в щель возле спальни палец с безупречным маникюром без слов и тыкать мне в подушку, вечно указывая на не подшитый уголок (какое его дело..?))) И эту чудную традицию мой чудной сожитель проделывал четко в семь ударов сломанных стрелок старинных часов (каков нахал-кокотка ;) Надо бы выпить вуншпунш по очередному этому 888-поводу, не так ли?
Не думаю, что это поможет, это, пожалуй, мое единственное самостоятельное осознание, не будь я Везельвуфом, ужасно умным в оттачивании крошечных клыков и умным ужасно, называя это философскими трудами. Как не стыдно вечно ябедничать, тыкая пальцем из-за угла и как трусливо при этом не высовываться самому (чем ай-ай-яйкать как на казне, поговорили б тогда по-мужски чинно и благородно, я сильно не укушу все равно, пусть не переживает, это я тревожусь, слишком без конца это вправду, как быть?

Буль! - мы нашли ответ!
Тыкать пальцем - не совет!
Два свитка - слейтесь в одно
Важничать указкой никому не дано!
Вуншпунш!

(Любишь пальчик сунуть раз
Студент по нему пусть раз-в раз!)

"Ай-Ай-Яй!" - кротко-потешно ласкает слух мне теперь сосед, что больше никак себя не проявит, кроме как напомнит моим заострённым ушкам, что семь часов прошло для того, чтобы закрепилось это заклинание навсегда! Ура, я наконец, нормально наколдовал! В отличии от Анонима я скромный и не прошу называть это заклятье "Магией Везельвуфа Всемогущего, правильно! приготовившего и испившего изысканно) Вуншпунш Волшебный", достаточно просто "Эксклюзив Везельвуфа".
Но не нужно повторять его ошибку, любимый племянничек, послушай родную тётушку (Тирания прилично промолчит, и не ткнет морально в ошибки, я не такая). А впрочем, ой все, мне этот звук сбил настрой для нового оттенка платья, он до сих пор кривляется пальцем, несносный гадкий соседишко, что за наказанье! Хотели наказать, а получилось, что теперь в дождь и в снег, в полночь и в день, когда мы встречаем Новый Год под Колдовской вуншпунш или провожаем его, упражняясь в чарах чудодейственного этого напитка, он все высовывается и указывает, тыкает, ябедничает и флиртует и безобразничает как раньше.

(Но теперь это будет вечно хотя б, вместо кукушки в старинных часах, буль! Вот вам урок, Тирания и Везельвуф! Ваш Вуншпунш!
ПС Не будем показывать...пальчиком! ;) )

+

Sky-D-ream-S

Подняв глаза к небу, я понимаю, как оно напоминает мне лес. Приятный и убаюкивающий тихим ветром, усыпанный бархатом листиков, все это в детстве мне рассказывали то ли в сказке мои воспоминания, то ли сейчас в ностальгии мои мечты, когда клан катжетов словно уходил в небо, ожидая возвращения великих драконов, на сердца которые охотились из-за наград на черном рынке людей (невежды просто завидуют и боятся от упрямства этим вечным прекрасным детям неба и волшебства). И тогда мы встретились с тобой, мой тайный и навек любимый принц звёзд и дождя (я помню твои крылья, что укрыли меня в объятиях, когда мы ждали восход луны, секунда за секундой пробирало до мурашек шерстку, что вот-вот я поглажу тебя украдкой, спрятавшего взгляд в темноте, трепетно старавшийся коснутся моих вертикальных остреньким зрачков... Казалось, одними звёздами и каплями дождя, напевали нам уносящую наши сердца ввысь мелодию точно из сна, где мы видели друг друга до нашей встречи... До нашей встречи, мой утерянный и уходящий кроткий друг, защитник и любовь, я никогда не забуду касание твоего дыхания, что разлился волнением внутри меня дрожащим перышком звёзды и жемчужинкой частички дождя... Тебе пора уходить в лес дождя и звёзд, и луна, что озарила белоснежными снежинками точно твой сверкающий след напомнит мне тебя...
Мой дракон неба и звёзд, мой принц крыльев дождя, я не верю, что видела твое сердце, которое мне принес мне один гордый соплеменник, уговаривая выйти за него замуж, посулив все сокровища и почет среди людей, что и нас презирали б, если мы не приносили им добычу. Не может оно быть представлено огромным кровоточащим темным, вызывающим смятение этой банальностью, жалость прекратившейся жизни и отвращение от неотвратимости ужаса забвения. Я знаю, какое оно и что оно хранит, и потому... Убегаю искать его, тебя, вновь... В дождь звёзд и луны бесконечных небес, где все далеко и высоко, и шепот биения твоего сердца будет звучать снова твой музыкой во мне, навсегда (клан, разведя только и... хмыкнувшим манером лапами и покрутив хвостами для развлечения недоумением, я ухожу).
Я не буду никуда торопиться и ни о чем не буду жалеть, мудрость твоих объятий всем небом и такими короткими, но такими прекрасными звёздами, дают мне силу в живительности тишины и темноты (кто знает, может, невидимкой, ты совсем рядом крадешься и прислоняешь к моей спине свой лоб, чтобы быть ещё ближе к нашим чувствам, чтобы не отдать не единой капли дождя и отблеска звезды никому, кроме меня... Протягиваю осторожно руку, проводя чуть виднеющимися крошечными подушечками по воздуху, на них сразу рисуется узором сердце и крылья, лепестком упавшей слезы тихонько целуешь ты меня в рассеивающихся словно бабочках россыпи дуновения ночи. Как я хочу подарить тебе взаимность в ответ и поводу усиками вокруг, кротко-осторожно касаясь отражения ближайшей бусинки дождя в дивном лесу неба, но ты где-то впереди ещё, ждёшь меня, зовёшь меня, мой принц, мой дракон дождя звёзд укрывающими нас объятиями словно в небе...

[Vlad pavlovich]

Второй рассказ понравился особенно.

[Gazero]

+18- Посвящение

Precious

Мне никогда не понять, за что так мое сердце поступает со мной - я, придворный комедиант, с потешающими только одной внешностью, зал короля, падаю, отчаиваюсь, и укрываюсь, как в первый и впоследний раз в осознание - в мой рассудок сладко-цепеняще впивается ее черты (они тоже необычны, но...).
Сколько этих но, пока я поспешно пытаюсь прикрыть черным гримом в виде капелек "звездочек" и лепестков брошенные в мое лицо охапки муки и зрительно увеличить разрез глаз (что вам сделал хоть один азиат или точнее его чуть смугловатый оттенок кожи или его раскосый взгляд?!). Или это из-за того, что я в нетипичной, для ваших стереотипов, профессии?.. Риторичность грустинки моих мыслей даже не оставляют мне "Вы" "Ваше" (может, просто потому, что не хочу уж давно не имееть с вами ничего общего... Но - смешки и улюлюканья - раскраски в ленты и бусинки на мой костюм, второй маской, что не улыбнется больше никому, кроме нее... Она - с чуть розоватыми глазами, светлой-светлой кожей, обрамленной... Белоснежностью, утопающей в своей притягательности мой бессильный и немой робкий затаившийся восторг - белые пушистые ресницы, брови, которые она чуть подкрашивает стыдливо тушью и пудрой, чуть подертые розовостью губы, что она прячет за помадой и длинные, невообразимо ослепительные лёгкие волны волос, что окутывают ее фигуру даже ниже пояса. Ее положение в том дворце - фаворитка короля, причем я не замечаю, чтобы он дорожил ею, скорее, ему нравятся просто необычные игрушки (помимо нас ещё был темнокожий парень-валет, постоянно получающий как паж, оплеухи и смешки). Как мне жаль, что мы не короли в своей свободе и равенстве, мы просто другие, и что дальше?..
Впрочем, я слишком долго думаю не о том... Я не могу ни о чем думать, кроме того, что хочу приоткрыть для себя ее красоту и прикрыть одновременно ее, для нас лишь двоих, за последние гроши, заработанные подработкой министрелем, покупая у знакомого напыщенного цирюльника редкий нежно-чуть розовато-рыжеватый оттенок парика (за форму было доплачено, для покраски ещё пошла оплата, а так... Не стыдясь, скажу это прямо хотя б внутри себя - под корень с концами пошли мои собственные волосы, с болью и дискомфортом втискивающиеся до этого в обруч колпака и под металлическую застёжку моего сценического наряда, что буквально душила.
После долгих пререканий с мастером (праздник, гуляния, поздная ночь, а тут тайком стучится шерамыга с задворних пристроек замка и умоляет о парике явно не для себя), просто хватаю нож и самостоятельно с лихорадочным рвением плюю на порезы и шрамы (замажу косметикой в артистическом ключе), боясь упустить и полволосинки для нее ("На! Все, что есть, бери, любые деньги, надо будет, донесу, накоплю ещё для тебя, только собирай в парик, можешь даже форму не собирать, и как покрась на совесть. Точка!"). Пойдя, наверное не раз, к такой-то матери определенным способом и направлением на неопределенный срок, я... наблюдаю работу цирюльника, не чувствуя собачьего холода даже потолка его претемнейшей лачуги, затаив дыхание... Ощущаю счастье и прилив воодушевления, точно как во сне у меня в голове заиграли арфы, лунный свет и... Истома по мгновению, когда я надену на нее новые волосы.
И конечно же, я одену ее в самое красивое и дорогое платье, чтобы она была похожа в нем на куколку, на ангела, на небесную принцессу, на... Мою мечту и мой сон, она и есть мой сон и моя мечта (она мне снилась в своем белоснежном платье, украшенном полупрозрачной кисеей корсажа, по обе стороны от него целомудренно укрывают ее формы полоски шелка и рюш, и даже лицо ее обхватили они, застёжкой и собрав часть роскошных волос в ушки-корону-сережки, тонкой сеточкой гладя ее думы под ними. Интересно, вспоминает ли она меня, что то арлекино, то джокером, меняя фарфоровые мамочки в реквизит и сценки, незаметно старается приблизиться на пирах к ней поближе и храбро рискнуть притянуть ее взгляд и слабый румянец своими. Король совсем не любит ее, уже флиртуя при ней сразу с двумя-тремя разноволосыми особями, не понимая, что пока он капризно чего-то там перебирает в своих придирках, я кусаю локти, завидуя, что его дыхание касается ее шеи (она снова одела это платье, это не сон... Я схожу с ума, не в силах оторвать своих... речей от ее плеч, в которых, казалось, прячутся пару бесконечных крыльев быть может, сотканных из самой луны, а может навеваемых теми белыми розами, которыми я осыпаю ее в своих стихах (да, пусть хотя бы на бумаге скомканных и перепачканых тушью страниц, я в уединении с тобой, та, что манит забыться в биении ее сердца, в объятии ее стана...).
Нет, ни свита и король, ни зевака нищий, ни сам нечистый, ни все небо, не отнимут эти минуты у меня, где дрожащие буковки узорами складывают из строк полог наших покоев друг для друга (я нарисую ей на губах сердечко, на фарфоровом кукольном листке оставлю поцелуй кисточки из перышка, мокнув в пастельного цвета карамель, и она, если захочет, может сломать в попытке придать красивую позу вторую куколку в образе меня, там где канат и купол заброшенного готичного шапито рассыпается вдруг дождем жемчужинок и капельками белоснежных трепещущих бабочек (может, то лишь дождь за окном, прошепчу я ей)? чуть ниже талии пояс платья очерчивает ее... Немного смутившуюся позу (здесь явно что-то не то, не просто стихи к прекрасной даме - столь извечной вашей абстракции, не так ли? Да... тьфу на вас всех, не по разу, я не смущусь ни разу - да, это прозвучало посвящение в пьесске с марионетками ей, ей одной! Даже если сейчас меня ждёт изгнание из земель короля, что, конечно же, будет орать, как на казне, я... Не буду мечтать о большем - она услышит меня, я проникну в отголосок ее чувства, каким бы оно ни было и сохраню его, о, на нас двоих...
На удивление, все, как всегда - похлопали и, угощаясь мороженным-пироженным, приказали продолжать упражнения в их развлечении, хотя и грим потек, и костюм стал жарок (по щеке точно побежала слеза, в тоске по ее голосу, ее рукам (я помню, что в моих мечтах она играла на лютне и пела, я не помню о чем, но этот голос точно ласкал мое усталое разочарованностью во всех смыслах сознание... Оно уносится к ней, стой! Не уходи! Я тебя найду, ох как я тебя найду!.. - просится чуть приморгнуть лукаво-игриво, как будто есть уверенность в реальности, а... Вот ощущаю все это сейчас, а по телу дрожь, цепенящая, убаюкивающая дрожь - мы идём с ней по забытым корридорам, едва освечивая себе путь захудалым подсвечником, придворные наконец, вспомнили, что забыли построить друг другу сплетни и интриги, король плюнул на них и ушел... с новыми фривольными дамочками в свои покои.). "Я посвящаю тебе новый бесконечный мир, хочешь?" - не, я не могу одернуть и ползвука в голос к ней, потому пишу записочку. "Ты будешь его королевой, а я исполню любое твое желание!" - приписываю поспешно, придвигая...
Выторгованный под безбожные проценты и кредиты вексель на открытие маленького театра (куда мне пришлось вписываться и как... ой, даже вам лучше этого не знать); где можно будет не только показывать спектакли с куколками, но и самих их изображать. Я буду тем романтичным и чудным бледнолицым типом с черными волосами и черными украшениями на лице, про которого сочиняли сказки седины старой мельницы, и не мука, и не вирши будут озадачивать его погрустневшие навек глаза, а...жгучая, пьянящяя любовь... К одной молчаливой и робкой девушке со... Сказочного оттенка волосами и кроткими точно ягодками губ, глазами цвета слившихся в одну песнь переливов листьев леса единорога и моря дальних снегов, ни одно украшение не будет стеснять ее волос, ни одна ткань не отразит красоты ее каждого контура, впрочем, и она не будет вертлявой болтушкой на побегушках, о которых шутили рыцари в кабаках, а тихо ожидающей голубку, чтобы угостить зёрнышком и оставляющей бусинки с вышивки как бы не в значай, чтобы гриммы нашли путь к звездам... Они будут из разных миров, как и я с ней, но однажды...
Он, как и я, снимет... с себя накладные фигурки с лица, а с нее парик, медленно и поводя ресницами по высвободившимся волосам, белым, как ослепляющее пульсирующее мерцание страсти... в моих глазах, сцеловывая все ненужные детали мишуры кукольности, театральности, беря ее осторожно беря ее руки в свои и ее обнимающими пальцами снимая свои частички грима. Она, конечно, попробует отвернуться и укрыться, но... Мой костюм сам собой будет проситься укрыть ее, мимолетно приопуская ее платье ниже плеч (Не бойся меня, молю, достаточно и того, что меня пугает то, что происходит, я хочу сохранить этот страх в кровь по своим венам и забрать им твой). Мои глаза сами не понимают, что лепечут, а дыхание не слушается, все что я понимаю и помню - она в моих руках, неумело-тихонько-робко прячет лицо и себя, но я укрываю ее волнами белоснежных волос, лаская ими, и поднимаю, приближаю к себе ее, ее всю, боясь уронить хрупкую ниточку их пряди, чтобы не приоткрыть этим невольно волнующие грани... И только маленькие куколки, что оставили себе и необычный цвет волос, и чёрно-белый грим - остаются свидетелями моего откровения с ней, или все то лишь... Сценка моего воображения? Я оглядываюсь вокруг и замечаю - кругом потрёпанный и старый шатер бродячей труппы трубадуров, медленно прихожу в себя и не понимаю что со мной (помню только, что она, по настойчивому наитию короля, приближала ко мне кубок) должно быть, меня отравили и я в бреду? Но...
Но вот над лужей в который падает снег с темными листьями обрывков тусклых афиш... Склоняется она, без всяких украшений и богатого платья, в нищей накидке... Напрягаю зрение - хотя нет, все это на ней осталось, просто скрыто, под водопадом...Дивной расцветки парика, на который шли мои волосы, никто из стражей не заметил ее побега, потому, что не узнал, она возвращает мне мои стихи и тихонько говорит лишь одно: "Благодарю". Дальше... Я помню лишь луну и тишину, восторг и робкое смятение (все совсем не как в сказке и одновременно - словно в ней - она в мои руки сами собой вновь обнимают ее, как во сне...)...

[Vlad pavlovich]

Пьеро тоскует о Мальвине…

министрелем
Менестрелем, вообще-то.

шерамыга
Шаромыга.