— Опять вы засиделись, мисс Гаечный Ключ… И сегодня работали, и вчерась, и позавчерась, и третьеводни — да сколь же так можно-то?! Э-эх, совсем вы себя не берегёте, совсем…
И старый Хесус, ночной сторож, неодобрительно покачал седыми, совершенно белыми усами, повесил ключ, черканул в журнале корявую роспись, вздохнул, снова покачал усами, что-то бормоча под длинный нос, и направился ставить помятый, паяный-перепаяный чайник.
Внезапно его фигура раздвоилась. Гаечка потёрла слипающиеся глаза.
Звериный институт городского хозяйства располагался в подвале человеческого здания. Замок в двери заржавел, ключи от него куда-то потерялись, и люди совсем забыли про это помещение. Чем и воспользовались звери — вытащили мусор, замазали цементом дверь, наставили перегородок, делящих обширное пространство подвала на небольшие комнатушки, и провели электричество. И устроили отдельный вход, проковыряв во внешней стене небольшое отверстие и закрыв его крашеной в грязно-серый цвет дверцей.
Днём здесь яблоку негде было упасть. По коридорам и лестницам носились сотрудники, в кабинетах, мастерских и конструкторских бюро кипела работа, кто-то с кем-то разговаривал, кто-то на кого-то кричал, кто-то перед кем-то смущенно оправдывался. А на нижних ярусах скрежетали станки, трещала электросварка, гудели плавильные печи, шипел льющийся в формы расплавленный металл…
Кстати, о металле. Надо будет не забыть зайти к мастеру, мистеру Биггу, сказать, что партия отливок получилась хуже некуда — сплошные раковины, и потребовать, чтобы рабочие в точности соблюдали технологию. Статоры для электродвигателей нужны уже через неделю — об этом в очередной раз напомнил на утреннем брифинге мистер Крейцкопф, начальник проекта…
И сделать это надо будет уже завтра!
Точнее, сегодня…
Стрелки укреплённых на стене у лестницы человеческих наручных часов показывали второй час ночи.
— Господи… — прошептала Гаечка. — Неужели уже четверг?!!
Поставленный Хесусом на плитку чайник фыркнул — словно в ответ.
— Мне надо домой… — мышка потёрла отчаянно слипающиеся глаза. — Мне обязательно нужно отдохнуть… Завтра очень важный день…
И торопливо зашагала вверх по лестнице, изо всех сил стараясь не споткнуться на её бесконечных ступеньках…
…Совсем недавно прошёл дождь. Свет далёкого фонаря, с трудом пробивавшийся сквозь густую листву росших у стены кустов, отражался от мокрого асфальта. Лёгкий ветерок сбивал с ветвей крупные дождевые капли; они ударялись оземь, разбрасывая сверкающие фонтанчики брызг. Сильно пахло сырой землёй и прелыми листьями.
Холодный воздух прогнал липкую сонливость. Мышка глубоко вдохнула и тщательно прикрыла входную дверь.
И замерла.
Со стороны человеческого входа, чья высокая лестница чёрной громадой возвышалась в стороне, к ней кто-то подходил…
— …Если на тебя напали, — с умным видом вещал Билли Всезнайкин, расчётчик из экономического отдела, всегда обо всём на свете знающий, — прими стойку "пьяный богомол" или "долбанутый петух". Сразу подумают, что ты бывалый каратист, и отстанут. Это так же верно, как и то, что я сейчас пью бегемотовый чай!..
— Бергамотовый, — привычно поправил его мистер Томпсон, инженер-электрик.
— Вот я и говорю — обормотовый! — не меняя интонации, ответил Билли.
И, одним махом вылив в себя стакан кипящего чая, добавил:
— Сразу отстанут!..
…Никаких приёмов каратэ Гаечка не знала. Лишь судорожно взмахнула тонкими ручками и пронзительно крикнула:
— Йа-а-а-а!
Приближающаяся к ней тёмная фигура отшатнулась. Шальной лучик выхватил из темноты знакомую красно-пёструю рубаху-гавайку и не менее знакомый крупный красный нос.
— Дейл?
Услышав мышкин голос, бурундук шумно выдохнул.
— Гайка!.. Ух! Ты знаешь каратэ?! Крутизна!..
— Да нет, — смутилась она. — Просто… просто ты меня напугал… Но что ты здесь делаешь?
Теперь настала очередь смутиться Дейлу. Он засопел, ковырнул асфальт босым носком и отрывисто пробормотал куда-то в сторону:
— Ну… я… это… пришёл тебя проводить домой… Вот…
— Дейл! — Гайка упёрла руки в бока. — Я же просила вас не приходить за мной и не провожать меня! Ты знаешь, что я заканчиваю работу очень поздно, а вы и так сильно устаёте на дежурстве. Я сама вполне способна дойти до парка — здесь совсем недалеко!
Бурундук виновато опустил уши.
— Ну, говорила… Только… только… — и вдруг выпалил: — Я волновался за тебя! Мы все волновались… волнуемся…
Изобретательница хотела что-то ответить, но так и не ответила. Подняла голову и посмотрела в ту сторону, где за кустами, за узкой безлюдной улицей, за витой чугунной оградой, за непроницаемо-чёрной стеной пирамидальных тополей прятался её дом.
Их дом…
Погрустневший весельчак уже, наверно, в десятый раз шмыгнул носом, когда мышка наконец-то очнулась. Осторожно взяла его за тёплую ладонь, тихонько сжала пальцы и вздрогнула, нащупав свежий шрам.
— Пошли, Дейл! Пошли домой!
— Ага, — заулыбался тот, выставив два свои похожие на лошадиных зуба, над которыми постоянно потешался Чип.
Они прошагали по узкому тротуару, проложенному у самой стены здания, свернули и двинулись параллельно лестнице человеческого входа. Дейл задрал голову, рассматривая высокое крыльцо и стоящий на нём монументальный бетонный вазон с пышным саговником.
— Хе-хе! — прыснул он. — Смотри, какое чудное дерево! Похоже на веник. А посередине веника — шишка, как у ёлки! Только большущая.
— Это саговник, — строго заметила мышка. И, оседлав любимого конька, пустилась в объяснения: — А саговниковидные относятся к группе голосеменных, равно как и хвойные.
— Гм… — смутился красноносый. — А а-а… значит… ты здесь работаешь? — нашёлся он, указав рукой на вход.
Мышка улыбнулась.
— Дурачок, конечно же, нет. Я работаю там, — она махнула ручкой в сторону оставшегося позади тайного входа в звериный институт. — Инженером-проектировщиком.
— Ух ты!.. А что ты делаешь?
— В данный момент я разрабатываю электродвигатели повышенной мощности для муниципального поезда. Ты ведь слышал об этом проекте?
— Да Чип мне все уши протрещал… Ну и как идёт работа?
Гайка перепрыгнула лужицу. Вздохнула, опустила голову.
— Не так хорошо, как хотелось бы… Производство никак не освоит выпуск достаточно качественных отливок, из-за чего мы ещё не получили работающего образца двигателя для испытаний. Мистер Крейцкопф, наш начальник, даже разругался с мастером. Бригада кротов-землекопов устраивает уже вторую забастовку, требует повышения жалованья. А люди, — тут мышка снова тяжело вздохнула, — едва не обнаружили систему отвода газов из нашего плавильного цеха… А уж мы её так прятали, так прятали!..
Дейл опустил нос.
— Вон как… Да-а-а… Трудно тебе, наверно…
Гайка тихонько погладила его по опущенному плечу.
— Ничего! Я справляюсь… Зато — ты только представь, — жарко заговорила она, — звери получат свой собственный транспорт. Настоящий поезд! Больше не нужно будет цепляться за человеческие такси, вскакивать в автобусы на полном ходу, пробираться в метро, таясь и вздрагивая от каждой тени. Почти полвека мы мечтали об этом — и вот теперь как никогда близки к осуществлению нашей мечты!
Послушался треск разболтанного мотора. Из-за поворота вывернул видавший виды автомобильчик с укреплённой на крыше эмблемой пиццерии, плюнул синим выхлопом, подскочил на бордюре, булькнул чем-то, лихо разбрызгал во все стороны большущую лужу и умчался прочь.
Наши герои едва успели увернуться от потоков воды.
— Хе-хе! — улыбнулся Дейл во весь двузубый рот. — На той неделе мы поехали на патрулирование на "Рейнджермобиле". Рокки завёз нас на какую-то улицу с разбитым асфальтом, и нас там… хе-хе!.. взболтало, как коктейль. А позавчера мы врезались на "Самолёте Спасателей" в столб, и корпус нашего самолётика треснул. Ну, теперь уж ничего, всё починили… Я сам чинил! — добавил он гордо.
И, оборвав, вскинул руку:
— Гляди! Мы почти на месте.
По ту сторону узкой улочки громоздилась сплошная стена пирамидальных тополей. Свет далёкого фонаря поблёскивал на мокрой чугунной ограде.
Городской парк.
— Идём! — и Дейл протянул Гайке руку.
Они бегом пересекли улицу. Вскарабкались на бордюр, перевели дух. Едва успели увернуться от целого каскада дождевых капель, сорванного с ветвей не то лёгким ветерком, не то сонной птицей.
— Ты, наверно, устала. Давай немного отдохнём, — предложил Дейл.
Здесь, под прикрытием большелистых травин, звери устроили беседку. Вбили в землю четыре столбика, накрыли их крышей, сделанной из листа прочного пластика, и поставили импровизированную скамейку, склеив вместе несколько коробок.
Мышка села на скамейку. Рядом примостился бурундук.
— Расскажи! — выдохнула Гаечка ему в ухо. — Расскажи, как дела в штабе! — и добавила тихо: — Я так по вам соскучилась…
Дейл весело махнул рукой.
— В прошлые выходные мы взяли "Трюкачей"! С поличным — они как раз собирались обчистить банк. Рокки ка-а-а-ак двинет их главарю в ухо — он и покатился кубарем! Вжик влепил другому в глаз, тот завыл, самопал бросил — и бежать! Я его догнал и ка-а-а-ак шмякну по кумполу!
Изобретательница заливисто рассмеялась.
— Как вы их! А ты просто молодец.
Услышав это, весельчак приосанился. И придвинулся чуть-чуть ближе к Гайке.
— А что ещё случилось? Рассказывай, Дейл, пожалуйста, рассказывай обо всех мелочах! Я хочу знать, как вы живёте, что делаете, всё-всё хочу знать!
Бурундук в гавайке украдкой взглянул на прелестную подругу. Её небесные глазки сияли, её милый ротик приоткрылся, её хрупкая ручка почти касалась его руки.
— Кажется, Толстопуз со своей шайкой что-то затевают… — деловито заговорил он, придвигаясь к мышке ещё на миллиметр. — Третьего дня мы видели, как Мэпс и Сопатка тащат два вот такенных стальных баллона. Рокки сказал, что это пропан и кислород для плазменной горелки. Ну ничего, — и сжал крепкие кулаки, — пусть только попробуют что учудить — я им!..
— А на той неделе Рокки решил починить холодильник, — продолжил Дейл. — Сказал, что он плохо холодит — сливочное масло совсем растаяло. Отвинтил он, значит, заднюю крышку, полез внутрь, и его ка-а-а-ак долбанёт током! Прибегает Чип, спрашивает, что случилось, Рокфор начинает рассказывать, Чип его ругает за то, что он не отключил ток, и тут у нашего сыроеда из уса выскакивает молния — и прямо командиру в лоб! Аж дым повалил!
Гаечкина ладошка тревожно дрогнула в его руке. И красноносый поспешил добавить:
— Да нет, всё нормально! Чип только разозлился. Потом пришёл я и выдернул холодильник из розетки. И мы его починили втроём — теперь холодит лучше прежнего!
— Расскажи ещё, — прошептала Гайка в ответ.
И Дейл принялся рассказывать.
Он рассказал, как Спасателям опять пришлось навестить деревню жуков, обитатели которой однажды захватили в плен Вжика . Как оказалось, вернулся Рибит, гигантская лягушка, жертвой которого в своё время едва не оказался их зелёный друг. Рибит был изрядно помят и зол, как тысяча чертей. Для его поимки бравому отряду пришлось вооружиться арбалетами с парализующими дротиками (и изобрёл их, разумеется, Дейл — кто же ещё…).
Он рассказал, как недели три назад Рокки, желая порадовать друзей, испёк из песочного теста торт. Только забыл добавить в тесто какой-то разрыхлитель, и вместо торта получился, по его собственному выражению, кирпич. Еле сгрызли (не пропадать же добру!)…
Он рассказал, что у весёлой, шумной и безалаберной колонии хиппи, ютящейся на чердаке вон того старого дома и мечтающей открыть приют для бродячих животных, в понедельник случилось горе. Их предводителя посадили в тюрьму за кражу фунта орехов, предназначавшихся на корм обитавшим в парке белкам, и на свободу он теперь выйдет лишь через год.
А ещё он рассказал, что в соседнем доме, совсем-совсем древнем, у которого недавно отвалилась пожарная лестница, на чердаке живёт добрый старый чудак, собирающий по помойкам выброшенных плюшевых зверюшек…
Негромкий голос старого друга убаюкивал Гаечку. Она неслышно придвинулась вплотную и положила голову ему на плечо…
— Я кричу: "Куда?" А Чип не слышит… Погнался за теми гопниками и наступил на разбитое стекло. Порезал ногу — до крови… Мы сразу же прилетели домой, позвали Тамми, та прочла целую лекцию о какой-то гигиене (это что, новый сорт гиен?) и облила его йодом. Я остался дома — заклеивать корпус самолёта, Рокфор наконец-то надумал сходить за новым двигателем для "Крыла", а когда вернулся, то свалил его в твоей мастерской и там же рухнул спать — так устал. Так что встречать тебя пришлось идти мне одному… Гайка?.. Гаечка!
Дейл смолк. Повернул голову, взглянул на Гаечку.
Мышка спала.
Осторожно-осторожно, чтобы не разбудить, бурундук протянул руку, убрал с её лица выбившуюся непослушную прядь. Замер, гладя чудесные золотые волосы.
— Господи!.. — прошептал он. — Она ведь совсем устала… Нужно её… домой… скорее!
От скамейки в парк убегала едва заметная протоптанная зверьми тропинка. Петляла среди кустистых травин, подныривала под забор и растворялась в густой темноте.
Бурундук встал. Тихонько взял невесомую мышку на руки. Решительно шагнул на влажную землю. Посторонился, стараясь не попасть под нависавший над головой куст, — чтобы не сбить с него ледяную каплю, не намочить её белые, тоненькие, беззащитно-босые ножки.
Задохнулся, чувствуя исходящее от неё тепло, ощущая едва заметное биение крохотного сердечка.
— Не бойся, — шепнул он в тревожно вздёрнувшееся ушко. — Я тебя донесу…
И старый Хесус, ночной сторож, неодобрительно покачал седыми, совершенно белыми усами, повесил ключ, черканул в журнале корявую роспись, вздохнул, снова покачал усами, что-то бормоча под длинный нос, и направился ставить помятый, паяный-перепаяный чайник.
Внезапно его фигура раздвоилась. Гаечка потёрла слипающиеся глаза.
Звериный институт городского хозяйства располагался в подвале человеческого здания. Замок в двери заржавел, ключи от него куда-то потерялись, и люди совсем забыли про это помещение. Чем и воспользовались звери — вытащили мусор, замазали цементом дверь, наставили перегородок, делящих обширное пространство подвала на небольшие комнатушки, и провели электричество. И устроили отдельный вход, проковыряв во внешней стене небольшое отверстие и закрыв его крашеной в грязно-серый цвет дверцей.
Днём здесь яблоку негде было упасть. По коридорам и лестницам носились сотрудники, в кабинетах, мастерских и конструкторских бюро кипела работа, кто-то с кем-то разговаривал, кто-то на кого-то кричал, кто-то перед кем-то смущенно оправдывался. А на нижних ярусах скрежетали станки, трещала электросварка, гудели плавильные печи, шипел льющийся в формы расплавленный металл…
Кстати, о металле. Надо будет не забыть зайти к мастеру, мистеру Биггу, сказать, что партия отливок получилась хуже некуда — сплошные раковины, и потребовать, чтобы рабочие в точности соблюдали технологию. Статоры для электродвигателей нужны уже через неделю — об этом в очередной раз напомнил на утреннем брифинге мистер Крейцкопф, начальник проекта…
И сделать это надо будет уже завтра!
Точнее, сегодня…
Стрелки укреплённых на стене у лестницы человеческих наручных часов показывали второй час ночи.
— Господи… — прошептала Гаечка. — Неужели уже четверг?!!
Поставленный Хесусом на плитку чайник фыркнул — словно в ответ.
— Мне надо домой… — мышка потёрла отчаянно слипающиеся глаза. — Мне обязательно нужно отдохнуть… Завтра очень важный день…
И торопливо зашагала вверх по лестнице, изо всех сил стараясь не споткнуться на её бесконечных ступеньках…
…Совсем недавно прошёл дождь. Свет далёкого фонаря, с трудом пробивавшийся сквозь густую листву росших у стены кустов, отражался от мокрого асфальта. Лёгкий ветерок сбивал с ветвей крупные дождевые капли; они ударялись оземь, разбрасывая сверкающие фонтанчики брызг. Сильно пахло сырой землёй и прелыми листьями.
Холодный воздух прогнал липкую сонливость. Мышка глубоко вдохнула и тщательно прикрыла входную дверь.
И замерла.
Со стороны человеческого входа, чья высокая лестница чёрной громадой возвышалась в стороне, к ней кто-то подходил…
— …Если на тебя напали, — с умным видом вещал Билли Всезнайкин, расчётчик из экономического отдела, всегда обо всём на свете знающий, — прими стойку "пьяный богомол" или "долбанутый петух". Сразу подумают, что ты бывалый каратист, и отстанут. Это так же верно, как и то, что я сейчас пью бегемотовый чай!..
— Бергамотовый, — привычно поправил его мистер Томпсон, инженер-электрик.
— Вот я и говорю — обормотовый! — не меняя интонации, ответил Билли.
И, одним махом вылив в себя стакан кипящего чая, добавил:
— Сразу отстанут!..
…Никаких приёмов каратэ Гаечка не знала. Лишь судорожно взмахнула тонкими ручками и пронзительно крикнула:
— Йа-а-а-а!
Приближающаяся к ней тёмная фигура отшатнулась. Шальной лучик выхватил из темноты знакомую красно-пёструю рубаху-гавайку и не менее знакомый крупный красный нос.
— Дейл?
Услышав мышкин голос, бурундук шумно выдохнул.
— Гайка!.. Ух! Ты знаешь каратэ?! Крутизна!..
— Да нет, — смутилась она. — Просто… просто ты меня напугал… Но что ты здесь делаешь?
Теперь настала очередь смутиться Дейлу. Он засопел, ковырнул асфальт босым носком и отрывисто пробормотал куда-то в сторону:
— Ну… я… это… пришёл тебя проводить домой… Вот…
— Дейл! — Гайка упёрла руки в бока. — Я же просила вас не приходить за мной и не провожать меня! Ты знаешь, что я заканчиваю работу очень поздно, а вы и так сильно устаёте на дежурстве. Я сама вполне способна дойти до парка — здесь совсем недалеко!
Бурундук виновато опустил уши.
— Ну, говорила… Только… только… — и вдруг выпалил: — Я волновался за тебя! Мы все волновались… волнуемся…
Изобретательница хотела что-то ответить, но так и не ответила. Подняла голову и посмотрела в ту сторону, где за кустами, за узкой безлюдной улицей, за витой чугунной оградой, за непроницаемо-чёрной стеной пирамидальных тополей прятался её дом.
Их дом…
Погрустневший весельчак уже, наверно, в десятый раз шмыгнул носом, когда мышка наконец-то очнулась. Осторожно взяла его за тёплую ладонь, тихонько сжала пальцы и вздрогнула, нащупав свежий шрам.
— Пошли, Дейл! Пошли домой!
— Ага, — заулыбался тот, выставив два свои похожие на лошадиных зуба, над которыми постоянно потешался Чип.
Они прошагали по узкому тротуару, проложенному у самой стены здания, свернули и двинулись параллельно лестнице человеческого входа. Дейл задрал голову, рассматривая высокое крыльцо и стоящий на нём монументальный бетонный вазон с пышным саговником.
— Хе-хе! — прыснул он. — Смотри, какое чудное дерево! Похоже на веник. А посередине веника — шишка, как у ёлки! Только большущая.
— Это саговник, — строго заметила мышка. И, оседлав любимого конька, пустилась в объяснения: — А саговниковидные относятся к группе голосеменных, равно как и хвойные.
— Гм… — смутился красноносый. — А а-а… значит… ты здесь работаешь? — нашёлся он, указав рукой на вход.
Мышка улыбнулась.
— Дурачок, конечно же, нет. Я работаю там, — она махнула ручкой в сторону оставшегося позади тайного входа в звериный институт. — Инженером-проектировщиком.
— Ух ты!.. А что ты делаешь?
— В данный момент я разрабатываю электродвигатели повышенной мощности для муниципального поезда. Ты ведь слышал об этом проекте?
— Да Чип мне все уши протрещал… Ну и как идёт работа?
Гайка перепрыгнула лужицу. Вздохнула, опустила голову.
— Не так хорошо, как хотелось бы… Производство никак не освоит выпуск достаточно качественных отливок, из-за чего мы ещё не получили работающего образца двигателя для испытаний. Мистер Крейцкопф, наш начальник, даже разругался с мастером. Бригада кротов-землекопов устраивает уже вторую забастовку, требует повышения жалованья. А люди, — тут мышка снова тяжело вздохнула, — едва не обнаружили систему отвода газов из нашего плавильного цеха… А уж мы её так прятали, так прятали!..
Дейл опустил нос.
— Вон как… Да-а-а… Трудно тебе, наверно…
Гайка тихонько погладила его по опущенному плечу.
— Ничего! Я справляюсь… Зато — ты только представь, — жарко заговорила она, — звери получат свой собственный транспорт. Настоящий поезд! Больше не нужно будет цепляться за человеческие такси, вскакивать в автобусы на полном ходу, пробираться в метро, таясь и вздрагивая от каждой тени. Почти полвека мы мечтали об этом — и вот теперь как никогда близки к осуществлению нашей мечты!
Послушался треск разболтанного мотора. Из-за поворота вывернул видавший виды автомобильчик с укреплённой на крыше эмблемой пиццерии, плюнул синим выхлопом, подскочил на бордюре, булькнул чем-то, лихо разбрызгал во все стороны большущую лужу и умчался прочь.
Наши герои едва успели увернуться от потоков воды.
— Хе-хе! — улыбнулся Дейл во весь двузубый рот. — На той неделе мы поехали на патрулирование на "Рейнджермобиле". Рокки завёз нас на какую-то улицу с разбитым асфальтом, и нас там… хе-хе!.. взболтало, как коктейль. А позавчера мы врезались на "Самолёте Спасателей" в столб, и корпус нашего самолётика треснул. Ну, теперь уж ничего, всё починили… Я сам чинил! — добавил он гордо.
И, оборвав, вскинул руку:
— Гляди! Мы почти на месте.
По ту сторону узкой улочки громоздилась сплошная стена пирамидальных тополей. Свет далёкого фонаря поблёскивал на мокрой чугунной ограде.
Городской парк.
— Идём! — и Дейл протянул Гайке руку.
Они бегом пересекли улицу. Вскарабкались на бордюр, перевели дух. Едва успели увернуться от целого каскада дождевых капель, сорванного с ветвей не то лёгким ветерком, не то сонной птицей.
— Ты, наверно, устала. Давай немного отдохнём, — предложил Дейл.
Здесь, под прикрытием большелистых травин, звери устроили беседку. Вбили в землю четыре столбика, накрыли их крышей, сделанной из листа прочного пластика, и поставили импровизированную скамейку, склеив вместе несколько коробок.
Мышка села на скамейку. Рядом примостился бурундук.
— Расскажи! — выдохнула Гаечка ему в ухо. — Расскажи, как дела в штабе! — и добавила тихо: — Я так по вам соскучилась…
Дейл весело махнул рукой.
— В прошлые выходные мы взяли "Трюкачей"! С поличным — они как раз собирались обчистить банк. Рокки ка-а-а-ак двинет их главарю в ухо — он и покатился кубарем! Вжик влепил другому в глаз, тот завыл, самопал бросил — и бежать! Я его догнал и ка-а-а-ак шмякну по кумполу!
Изобретательница заливисто рассмеялась.
— Как вы их! А ты просто молодец.
Услышав это, весельчак приосанился. И придвинулся чуть-чуть ближе к Гайке.
— А что ещё случилось? Рассказывай, Дейл, пожалуйста, рассказывай обо всех мелочах! Я хочу знать, как вы живёте, что делаете, всё-всё хочу знать!
Бурундук в гавайке украдкой взглянул на прелестную подругу. Её небесные глазки сияли, её милый ротик приоткрылся, её хрупкая ручка почти касалась его руки.
— Кажется, Толстопуз со своей шайкой что-то затевают… — деловито заговорил он, придвигаясь к мышке ещё на миллиметр. — Третьего дня мы видели, как Мэпс и Сопатка тащат два вот такенных стальных баллона. Рокки сказал, что это пропан и кислород для плазменной горелки. Ну ничего, — и сжал крепкие кулаки, — пусть только попробуют что учудить — я им!..
— А на той неделе Рокки решил починить холодильник, — продолжил Дейл. — Сказал, что он плохо холодит — сливочное масло совсем растаяло. Отвинтил он, значит, заднюю крышку, полез внутрь, и его ка-а-а-ак долбанёт током! Прибегает Чип, спрашивает, что случилось, Рокфор начинает рассказывать, Чип его ругает за то, что он не отключил ток, и тут у нашего сыроеда из уса выскакивает молния — и прямо командиру в лоб! Аж дым повалил!
Гаечкина ладошка тревожно дрогнула в его руке. И красноносый поспешил добавить:
— Да нет, всё нормально! Чип только разозлился. Потом пришёл я и выдернул холодильник из розетки. И мы его починили втроём — теперь холодит лучше прежнего!
— Расскажи ещё, — прошептала Гайка в ответ.
И Дейл принялся рассказывать.
Он рассказал, как Спасателям опять пришлось навестить деревню жуков, обитатели которой однажды захватили в плен Вжика . Как оказалось, вернулся Рибит, гигантская лягушка, жертвой которого в своё время едва не оказался их зелёный друг. Рибит был изрядно помят и зол, как тысяча чертей. Для его поимки бравому отряду пришлось вооружиться арбалетами с парализующими дротиками (и изобрёл их, разумеется, Дейл — кто же ещё…).
Он рассказал, как недели три назад Рокки, желая порадовать друзей, испёк из песочного теста торт. Только забыл добавить в тесто какой-то разрыхлитель, и вместо торта получился, по его собственному выражению, кирпич. Еле сгрызли (не пропадать же добру!)…
Он рассказал, что у весёлой, шумной и безалаберной колонии хиппи, ютящейся на чердаке вон того старого дома и мечтающей открыть приют для бродячих животных, в понедельник случилось горе. Их предводителя посадили в тюрьму за кражу фунта орехов, предназначавшихся на корм обитавшим в парке белкам, и на свободу он теперь выйдет лишь через год.
А ещё он рассказал, что в соседнем доме, совсем-совсем древнем, у которого недавно отвалилась пожарная лестница, на чердаке живёт добрый старый чудак, собирающий по помойкам выброшенных плюшевых зверюшек…
Негромкий голос старого друга убаюкивал Гаечку. Она неслышно придвинулась вплотную и положила голову ему на плечо…
— Я кричу: "Куда?" А Чип не слышит… Погнался за теми гопниками и наступил на разбитое стекло. Порезал ногу — до крови… Мы сразу же прилетели домой, позвали Тамми, та прочла целую лекцию о какой-то гигиене (это что, новый сорт гиен?) и облила его йодом. Я остался дома — заклеивать корпус самолёта, Рокфор наконец-то надумал сходить за новым двигателем для "Крыла", а когда вернулся, то свалил его в твоей мастерской и там же рухнул спать — так устал. Так что встречать тебя пришлось идти мне одному… Гайка?.. Гаечка!
Дейл смолк. Повернул голову, взглянул на Гаечку.
Мышка спала.
Осторожно-осторожно, чтобы не разбудить, бурундук протянул руку, убрал с её лица выбившуюся непослушную прядь. Замер, гладя чудесные золотые волосы.
— Господи!.. — прошептал он. — Она ведь совсем устала… Нужно её… домой… скорее!
От скамейки в парк убегала едва заметная протоптанная зверьми тропинка. Петляла среди кустистых травин, подныривала под забор и растворялась в густой темноте.
Бурундук встал. Тихонько взял невесомую мышку на руки. Решительно шагнул на влажную землю. Посторонился, стараясь не попасть под нависавший над головой куст, — чтобы не сбить с него ледяную каплю, не намочить её белые, тоненькие, беззащитно-босые ножки.
Задохнулся, чувствуя исходящее от неё тепло, ощущая едва заметное биение крохотного сердечка.
— Не бойся, — шепнул он в тревожно вздёрнувшееся ушко. — Я тебя донесу…
- Влад Павлович. Я тебя донесу....rtf.zip
- (19.49 КБ) 167 скачиваний
Там, вообще-то, дело происходит не на производстве, а на улице. 
