Аннотация
Мальчик-бурундучок Честер Родерик Мэйплвуд возвращается из города, где он учился в школе, в родную деревню на каникулы. Судно, на котором он плывёт, попадает в бурю и вынуждено искать пристанища в замке Окмонт. Вроде бы всё идёт чинно и мирно, но лишь до поры до времени... Зловещее преступление нарушает покой обитателей замка. И наш герой, большой поклонник детективных рассказов, вместе со своим новым другом против своей воли оказывается втянутым в поиски преступника.
Глава 1
— Какой ты сегодня нарядный!..
Тётушка Лорна залюбовалась, глядя на своего юного племянника. Новенький костюмчик первосортного сукна, купленный в центре города, в салоне "Тяпский и Ляпский" за целых две красных бусины, ещё ни разу не надёванный, хранившийся до поры до времени в шкафу и лишь недавно извлечённый, почищенный и выглаженный. Новенькие башмачки, блестящие от лака, со сверкающими металлическими пряжками, привезённые аж из самого Бостона, из какого-то жутко дорогого модного магазина. И шляпка, маленькая, но совсем как взрослая, с лихим ярко-алым пёрышком, что так мастерски плёл из травяных волокон старый Уотсон.
— Приедешь домой — родители-то и ахнут! — приговаривала она, смахивая с его тонких плечиков крошечные пылинки. — Скажут: это не наш сын, это какой-то франт из города!..
Племянник смутился. Его круглые щёки и маленькие острые ушки густо покраснели.
— Ничего, ничего… — поспешила успокоить его тётушка. — Узнают они тебя, конечно же, узнают! Такого испокон веку на свете не было, чтобы родители своё собственное чадо не узнали… Ну ладно, — она звучно чмокнула бурундучка в крутой лобик, — беги! А то деда Шкип приплывёт на колымаге, а тебя нету!..
Мальчик кивнул. Подхватил с пола видавший виды рюкзачок с эмблемой местной начальной школы, привычным движением закинул его за спину. И раскинул руки, и привстал на цыпочки, и старательно вытянул губы трубочкой.
— Ах ты мой милый!.. Ну иди, иди ко мне, давай обнимемся, поцелуемся напоследок…— тётушка наклонилась и протянула к нему руки.
И вдруг, вспомнив что-то, крепко хлопнула себя по лбу и взревела пароходной сиреной, да так, что в шкафчике зазвенела посуда:
— Пресвятые архангелы, да что же это такое делается! Да что же за память моя дырявая! Чуть не отправила дитя без главного подарка!!!
Мальчик от неожиданности выронил рюкзак и даже присел на корточки. Но тётушка уже ласково трепала его по макушке:
— Испугался, маленький мой? Испугался, бедненький, своей тётки, крикливой да забывчивой? Не бойся… Вот… погоди-ка!.. — и полезла куда-то в нижний ящик шкафа.
На свет божий были извлечены свёрток новой дерюги (тётушка всё собиралась сшить своему мужу, дяде Генри, новые рабочие штаны, да всё руки не доходили), коробка с пуговками, маленькие карманные шашки (дядя Генри был большим поклонником этой игры), сильно потрёпанный номер журнала "Цветы осени" (тётя Лорна, напротив, любила поэзию), чашка с отломанной ручкой (постарался, как ни прискорбно это говорить, сам племянник), мешочек сладко пахнущих настоящих индийских пряностей и альбом со старыми, ещё довоенными фотографиями. Всё это было мальчику давно знакомо и привычно.
Но что это?..
— Вот же она!
И тётушка торжественно вручила ему довольно большой и тяжёлый свёрток.
Все дети нетерпеливы. Вот и наш герой тоже вцепился в подарок и стал лихорадочно срывать с него обёртку.
— Ух ты… — восхищённо прошептал он, когда содержимое свёртка наконец-то освободилось от бумаги.
Это была книга. Большая, толстая, в чёрном дерматиновом переплёте. Источающая умопомрачительный запахи: сладковатый — бумаги и пряный и немного едкий — свежей типографской краски.
На обложке золотом были вытеснены лупа, смешная шляпа с длинным козырьком и обвисшими ушами, не менее смешная изогнутая в дугу курительная трубка и револьвер, из ствола которого поднималась струйка дыма. А повыше золотыми буквами было выведено: "Говард Бас. Приключения Шерлока Джонса".
От восхищения мальчик даже перестал дышать. Не веря своему счастью, он погладил твёрдый переплёт пальчиками и поднял на тётушку большие сияющие глаза.
— Спасибо… — выдохнул он. И бросился вперёд, и обхватил её внушительную талию. — Спасибо, тётя! Это же моя любимая книга!..
— Уф! Ох… Ох… Отпусти — задушишь… — шутливо проворчала немолодая бурундучиха. — Не меня благодари, а другую тётку — Клео!.. С месяц назад она вернулась из экспедиции, приехала в город, подождала, пока ты уйдёшь в школу, и принесла мне эту книгу. И наказала обязательно передать тебе в день отъезда и как следует обнять тебя! Вот так! — сказала она, крепко обнимая и целуя племянника в обе щёки.
Где-то в порту раздался призывный вой корабельной сирены.
— Ого! — тётушка опустила мальчика на пол и выглянула в окно, откуда были видны укреплённые на здании католической церкви человеческие наручные часы. — Времечко-то идёт!.. Беги, да поскорее, а то старый Шкип приплывёт, подождёт тебя да и отвалит восвояси на своём дровяном сарае, раззява этакий… Впервой, что ли?..
— До свидания, тётя! — бурундучок подхватил рюкзак, сунул в него книгу и выскочил в дверь — только его и видели!
— До свидания, Честер Родерик Мэйплвуд!.. — старая женщина поднесла к глазам потёртый носовой платок. — До осени…
* * *
Несмотря на ранний час, улицы города были запружены звериным народом. Гудели, ревели, натужно ворчали разнокалиберные автомобили: старые — паровые, посовременнее — с моторами внутреннего сгорания и самые-самые новые — с электрическими двигателями. Скрипели колёсами тачки и повозки, азартно покрякивали тащившие их звери, зычно кричали "поберегись" зазевавшимся прохожим. Степенно шагали на смену рабочие с фабрики и портовые грузчики, неслись сломя голову разносчики свежей выпечки, ковыляли нагруженные скарбом уличные торговцы. Грозно размахивая дубинками, топали верзилы-патрульные; ярко горели в лучах восходящего солнца их медные бляхи.
У дверей парикмахерской, что находилась напротив, невысокий мальчишка-крысёнок, ловко орудуя длинным шестом с прицепленной к его концу щёткой, протирал вывеску. Завидев бурундучка, он опустил шест и приложил ко лбу ладонь козырьком, вглядываясь. И заулыбался, узнав старого друга.
— Честер!
— Кёрт!
Они пожали друг другу руки. Кёрт неловко переступил с ноги на ногу, почесал вихрастый затылок.
— Уезжаешь, значит…
— Уезжаю!..
Из парикмахерской вышел мистер Гетц, отец Кёрта. Важно посмотрел на начищенную до блеска вывеску, важно окинул взором окрестности сквозь круглые очочки. Остановил внимательный взгляд на Честере.
— О-о-о, юний Меплвутт! Гутен морген!
Гетц-старший жил в Штатах уже очень долго, но так и не смог избавиться от своего жуткого немецкого акцента.
— Вы уезжшайт томой? Што ш, сшастливий торога!
— Осенью возвращайся, — добавил Кёрт.
— Конечно вернусь! — подмигнул им обоим бурундучок. — А вы как думали!..
И, взмахнув рукой напоследок, зашагал дальше.
Со стороны порта снова послышался утробный рёв. Не иначе, пришёл большой пароход из Бостона, привёз стальной прокат. Дядя Генри говорил, что в порту это судно ждут со дня на день.
— Газеты! Свежие газеты!
Навстречу, поднимая пыль столбом, пронёсся мальчишка-мыш. Подмышкой он держал толстую пачку свежих утренних газет, а ещё одну газету держал в руке и размахивал ей, словно флагом. На маленькой головёнке мыша непонятно каким образом удерживалась внушительных размеров кепка.
— Скандал в городском законодательном собрании! Будут ли повышены расценки работникам химической фабрики? Движение против землевладельцев набирает обороты! Обо всём этом читайте в газете "Санфлауэр Морнинг Пост"!!!
Из булочной, что находилась через два дома от парикмахерской Гетца, доносились умопомрачительные запахи. Честер проглотил слюну, замедлил шаг, размышляя, не заглянуть ли туда, не потратить ли последние две синих бусины на свежую булочку с изюмом. Постоял пару секунд, переводя взгляд с открытых дверей на видневшиеся вдалеке стрелы портовых кранов, снова проглотил слюну и припустил к перекрёстку.
Громадный грузовичище, сердито рыча и плюясь синими выхлопами, застрял в узком проезде. За ним выстроилась очередь из нескольких разнокалиберных машин; отчаянные гудки клаксонов мешались с забористой руганью водителей. А вокруг уже столпилась целая толпа зевак.
— Ну всё, это на полдня… — угрюмо буркнул рыхлый толстый хомяк в растянутом свитере и замызганной кепчонке.
— Наверно, за прокатом поехал, — худой крыс в замасленной робе прищурил подслеповатые глаза в очках с толстыми стёклами.
— И куда только смотрит мэрия! — возмущённо всплеснула пухлыми руками полная белка в длинном белом платье с изящной сумочкой в руках. — Почему эти чудовища, — она простёрла руку в сторону неподвижного грузовика, — ездят прямо по нашим улицам? Другой дороги нет, что ли?!!
И тут откуда ни возьмись выскочил маленький старенький драндулет, из тех, на которых обычно развозят товары по магазинам и почту. Приткнулся в конец очереди, пару раз требовательно гуднул, а потом неожиданно свернул к тротуару, едва ли не скрежетом продрался между бортами грузовиков и частоколом ограждения, с залихватским свистом выпустил из предохранительного клапана струю пара и был таков.
Половина собравшихся восторженно засвистела ему вслед. Другая же половина разразилась возмущёнными криками.
Честер проводил взглядом прыгающий с кочки на кочку автомобильчик, поддёрнул рюкзак и двинулся дальше.
Вот городская библиотека, где он когда-то нашёл сильно потрёпанную, с наполовину оторвавшимся переплётом, с кое-как подклеенными отвалившимися страницами книгу приключений Шерлока Джонса и засиделся за чтением до самого вечера. (Бедная тётушка обегала весь город в поисках пропавшего племянника и только потом догадалась заглянуть в библиотеку.) Вот большой книжный магазин братьев Грамотеев, где давным-давно они были с мамой; Честер только собирался пойти в школу, в первый класс, и мама покупала ему учебники.
Вот аптека; сюда он часто ходил за лекарством для дяди Генри. Честер остановился на миг и заглянул в раскрытую настежь по случаю жары дверь.
— Осторожно, сэр, это очень ядовитый препарат! — мистер Фрэнклин, пожилой хомяк-аптекарь, осторожно протянул покупателю маленький пузырёк, заткнутый толстой резиновой пробкой.
Покупатель напряг тощую спину, пошевелил колючими локтями и мелко-мелко закивал.
Вон внушительное здание мэрии, построенное из настоящего гипса. А дальше — городской театр; Честер был там один раз, год назад, вместе с приехавшими к нему в гости родителями. Представление оказалось настолько скучным, что притомившийся за день отец уснул и захрапел на весь зал, и маме пришлось его расталкивать.
А вон там — за приземистым строением, где размещались многочисленные магазины и звериные фирмы, за высоким облезлым забором — находился порт.
— Ту-у-у-у-у! — рёв корабельной сирены без труда перекрыл рычание моторов.
Честер снова поддёрнул сползший с плеч рюкзачок, пропустил потрёпанный, кашляющий и исходящий паром мусоровоз и решительно шагнул на проезжую часть.
* * *
— Вира!
Заскрежетала лебёдка, и связанные верёвками длинные блестящие железины медленно поднялись в воздух.
— Аккуратнее, аккуратнее… Не дёргай!.. Сейчас грохнется всё мне на голову…
Сердитый мастер сунул длинный крысиный нос в сжатые в кулаке бумаги и вновь задрал голову, наблюдая за грузом.
— Кому сказал — аккуратнее! Весь прокат утопишь!..
Из кабины крана высунулся крановщик, азартно вздул рыжие усишки и, не глядя, дёрнул рычаг. Что-то лязгнуло, и платформа стала медленно поворачиваться.
— Фредди! Фредди, чучело лопоухое! Где тебя дьявол носит? Давление в котле падает!..
Словно чёртик из табакерки, откуда-то выскочил худущий мыш в грязной рубахе и драных штанах — не иначе, сам Фредди. Поправил вязаную матросскую шапчонку, подхватил лопату и принялся швырять в топку куски древесного угля. С его длинных усов обильно капал пот.
— Майнай! Майнай потихоньку!
Паровая машина крякнула и шустро заводила вверх-вниз сверкающими шатунами. Лебёдка с воем завертелась, и груз с такой силой грохнулся в кузов стоявшего рядом грузовика, что у Честера загудело в ушах.
— Я ж тебе говорил, растяпа рыжий, чтоб потихоньку!!! — без труда заглушая громыхание механизмов, заорал мастер. — Машину мне развалишь нафиг!
И добавил, утирая красную физиономию рукавом:
— А прокат хороший. Стронговский…
…Честер уже проходил в школе историю звериной цивилизации и знал, что Арнольд Стронг был одним из первых, кто положил начало восстановлению звериной промышленности после Последней войны. Лет десять назад он основал небольшое металлургическое производство и наладил выпуск из лома, собранного на человеческих свалках, сначала меди, а потом — стали и алюминия. Он организовал производство древесного угля, лично изобрёл весьма удачную конструкцию электростанции и в короткий срок наладил их выпуск. Наконец, он скупил с десяток мелких фирм — производителей автомобилей, судов и металлорежущих станков и объединил их со своими фабриками в гигантский концерн, который назвал собственным именем.
— Мистер Стронг — настоящий герой, — веско говорил учитель истории. — На мой взгляд, он заслуживает этого звания ничуть не меньше тех, кто сражался на войне, — и добавлял: — А возможно, и больше, поскольку войны рано или поздно кончаются, а мир — это навсегда!
И демонстрировал плакат с портретом Стронга. Суровый старик-крыс величаво сидел, откинувшись на спинку стула и положив на простой некрашеный стол литые кулачищи, и пристально глядел куда-то вдаль…
— …А ну посторонись, парень!
Мимо Честера проковылял Фредди. На костлявых плечах он, надрываясь, волок здоровенный, чёрный от грязи мешок. Бухнул его на землю, развязал, подхватил за днище и вывалил содержимое — крупные куски древесного угля.
— Хорошая бандура! — он уважительно похлопал по платформе крана. — Одна беда — горючки… фу-у-у!.. не напасёшься…
А лебёдка вновь натужно скрежетала, и из предохранительного клапана котла то и дело вырывались струи пара. Кран поднимал очередной груз тяжёлого железа…
…Прокат привезли на большой барже, носившей игривое название "Лапочка". Угловатая, усеянная крупными заклёпками, с высокой скособоченной трубой, она под это название никак не подходила.
То ли дело нарядный пассажирский пароход, важно покачивающийся рядом. Белый, сверкающий от чистоты, с блестящими окнами, забранными настоящим стеклом, он казался чудом техники. А уж когда к нему подкатила автоцистерна, и двое дюжих матросов потащили к борту толстый шланг, толкущиеся рядом зеваки ахнули в один голос.
— Новенький!
— Из Бостона.
— С дизелем на борту!..
— На скипидаре!
— Не то, что наши керогазы…
По широкому трапу на причал важно сходили пассажиры. Брезгливо осматривались, морщили носы и поскорее устремлялись к выходу.
Совсем рядом с восхищённо рассматривавшим пароход Честером торопливо прошагало целое семейство расфуфыренных крыс: папа, мама и сын-подросток. Первые двое вообще не удостоили юного бурундука вниманием; последний же бросил косой взгляд и презрительно оттопырил губу.
Возмущённый Честер показал им вслед язык. Подумаешь — приехали на настоящем пассажирском пароходе из Бостона!.. Зато он скоро отправится на каникулы домой, к папе, маме, братьям и сестричке, и отправится на колымаге самого дедушки Шкипа — лучшего шкипера на всей реке. А это — уж поверьте! — намного интереснее!
За пароходом медленно покачивался на зыби баркас, под самую макушку единственной мачты гружённый лесными орехами. Три мокрых от пота белка — похоже, отец и сыновья — сноровисто перекидывали орехи в стоявшую рядом тележку. А неподалёку уже маячил вертлявый тип в дешёвом пиджачишке — мелкий перекупщик.
Ещё дальше, растолкав тучу мелких лодчонок, принадлежавших местным жителям, по-хозяйски разместились две большие баржи. На одной привезли древесный уголь, другая под завязку была нагружена деревянными обрезками — то ли на дрова, то ли на скипидар. Важно переваливаясь на кочках, к ним уже двигались два грузовика.
Шустро перебирая короткими пухлыми хомячьими ножонками, спешил к зданию Дровяной биржи суперкарго (1); из кармана его дерюжной куртки торчала пачка товарных накладных. Портовый кузнец, сосредоточенно глядя на лежавшую на наковальне заготовку, тюкал по ней молоточком, а здоровенный подмастерье, надсадно хыкая, грохал большущей кувалдой так, что искры летели во все стороны. Два плотника распиливали деревяшку на тонкие доски; длинная двуручная пила ходила туда-сюда, выбрасывая пахучие опилки. Задрав нос, шествовал чиновник из портовой администрации; на его круглом пузе колыхалась толстая сумка с прицепленной на боку форменной бляхой. Бежал по причалу подросток-курьер, сжимая в руках конверт. Судовой механик волочил тачку, в которой громыхала груда замасленных железяк. Возле биржи труда околачивались трое безработных матросов, негромко переговариваясь и дымя коротенькими трубчонками. Стоял, поглядывая по сторонам, уличный торговец; из объёмистого бачка, громоздившегося перед ним, валил густой пар, распространяющий вокруг себя умопомрачительный запах мучной каши с горохом.
Мальчик-бурундучок смотрел на всё это во все глаза.
— Что, малой, интересно? — спросил его старый матрос, присевший передохнуть на штабель досок.
— Ага! — бесхитростно выдохнул Честер.
— Отбываешь куда али встречаешь кого?
— Уезжаю домой на каникулы, — и добавил гордо: — С дедушкой Шкипом!
* * *
— Ух!.. Ох… Раздавишь старика!.. Фу-у-у… ну и вымахал… Скоро меня перерастёшь, так ведь?
Старый Шкип подмигнул мальчику и снова окутался табачным дымом.
Древняя баржа носила гордое название "Королева Гудзона", но все, в том числе и шкипер, называли её не иначе как колымагой. Она была ровесницей самому Шкипу; сколько Честер себя помнил, она регулярно отбывала из его родной деревни в город с грузом орехов, желудей и сосновых шишек и возвращалась с горючим, батарейками, солью и разнообразными городскими товарами, что заказывали местные жители. И всегда на её носу торчала длинная фигура Шкипа, окутанная дымом из его неразлучной трубки.
А последние четыре года и сам Честер плавал на ней. Осенью, когда в школе начинались занятия, он отправлялся в город, а в начале лета возвращался домой на каникулы.
— Ну что, хорошо учился? — с притворной строгостью спросил шкипер. И зашевелил кустистыми, совершенно седыми бровями.
Честер закивал головой так, что чуть не уронил шляпу.
— Ну, раз хорошо, тогда держи за старания!
И протянул Честеру цельный лесной орех. Большой, с блестящей коричневой скорлупой, без малейшего пятнышка гнили.
— Специально отобрал для тебя. Лопай! Ты уж, небось, проголодался на свежем-то воздухе…
Бурундучок пробормотал "спасибо" и обрадованно вцепился в кушанье. В два счёта разгрыз орех острыми молодыми зубками и два счёта же проглотил.
— Ой какой вкусный… Совсем как у нас дома!
Шкип погладил его по голове загрубевшей от мозолей рукой. Выпрямился, выпустил из ноздрей клуб дыма, посмотрел на корму, где бригада грузчиков перекидывала в стоявший на причале грузовик последние привезённые им жёлуди.
А Честер прямо-таки приплясывал от нетерпения — так ему хотелось похвастаться подарком перед стариком.
— Смотри, что мне подарила тётя Клео! — наконец гордо сказал он и достал из рюкзака книгу. — Моя любимая!..
Шкип напряг голубые слезящиеся глаза.
— Ох ты!.. Ну теперь всё-всё будешь знать… О-хо-хо, а я вот так грамоте толком и не обучился… — и придвинулся поближе, и заговорщически подмигнул: — Мож, почитаешь старику, пока идти будем до места, а? Страсть как люблю всякие истории, особливо таинственные!
Грузчики зашвырнули в грузовик последний жёлудь и удалились, громко топоча. Проплыл мимо катер, грозно загудел на зазевавшуюся на его пути лодчонку, гружёную диким зерном. Не спеша прошагал по причалу важный толстый шкипер в парадном белом кителе и белой фуражке с начищенной до блеска кокардой. Шкип проводил его насмешливым взглядом.
— Сейчас привезут товары, — сказал он, вглядываясь вдаль. — Загрузим их, насыплем уголька для нашей старушки, — тут он любовно погладил рукой истёртый штурвал, — и пойдём домой. К твоим папке и мамке, к твоим братишкам и сестрёнке. Соскучились они по тебе — страсть!..
Ясные глазки бурундучка осветились радостью.
— Доплюхаем за пару дней, — улыбнулся в прокуренные усы старик. — Ты и книжку свою прочитать не успеешь! На прошлой неделе я свою машину лично перебрал, — он кивнул на высившийся на корме старенький паровой двигатель.
Деловито бурча мотором, к причалу подъехал грузовичок, груженный батарейками и мешками с цементом. Сердито выплюнул дымное облако и остановился. Из кабины выскочил носатый опоссум, глянул в мятую бумагу.
— Эй, на колымаге! — крикнул он Шкипу. — Разгружай, да поскорее — мне ещё троим нужно груз отвезти! Одна нога здесь — другая там!..
Из кузова грузовичка, кряхтя, выбрался Марвин — толстый рыхлый мыш в грязной мешковатой робе; он исполнял на судне обязанности механика, кока и суперкарго. Снова закряхтел, выволакивая из кузова первую батарейку.
— А вот и Марвин с товарами, — Шкип выколотил трубку. — Посиди здесь, только не трогай ничего, а я ему подмогну. Эх, где ж моя силушка молодецкая!.. — и, захрустев спиной, двинулся на берег.
Тяжело дыша, обливаясь потом, Марвин поднялся по трапу и облегчённо ухнул батарейку на палубу. Облокотился на неё, утёр пот рукавом, размазав грязь по унылой физиономии.
— Сторговался, — коротко бросил он подошедшему со второй батарейкой на плечах Шкипу. — Выгодно! Жёлуди сейчас в цене.
— Ну! — ответил тот, аккуратно ставя поклажу рядом. — Я слышал, какой-то доктор по радио болтал, что жёлуди полезны для здоровья. Вот городские и скупают их цельными мешками…
— Шишки плохо идут… — Марвин озабоченно поскрёб рукой небритый подбородок. — Говорят, в окрестностях их сейчас много… За орехи сейчас тоже мало дают. Я их еле-еле продал какому-то хомяку из Бостона… И, знаешь что, Шкип… — добавил он несмело и снова зачесался.
— Чего ещё? — выпрямился старик.
— Я знаю — ты это не любишь, но вот… В общем, у нас будут пассажиры…
(1) Судовой офицер, отвечающий за перевозимый на судне груз и, вообще, за коммерческие операции.
Тётушка Лорна залюбовалась, глядя на своего юного племянника. Новенький костюмчик первосортного сукна, купленный в центре города, в салоне "Тяпский и Ляпский" за целых две красных бусины, ещё ни разу не надёванный, хранившийся до поры до времени в шкафу и лишь недавно извлечённый, почищенный и выглаженный. Новенькие башмачки, блестящие от лака, со сверкающими металлическими пряжками, привезённые аж из самого Бостона, из какого-то жутко дорогого модного магазина. И шляпка, маленькая, но совсем как взрослая, с лихим ярко-алым пёрышком, что так мастерски плёл из травяных волокон старый Уотсон.
— Приедешь домой — родители-то и ахнут! — приговаривала она, смахивая с его тонких плечиков крошечные пылинки. — Скажут: это не наш сын, это какой-то франт из города!..
Племянник смутился. Его круглые щёки и маленькие острые ушки густо покраснели.
— Ничего, ничего… — поспешила успокоить его тётушка. — Узнают они тебя, конечно же, узнают! Такого испокон веку на свете не было, чтобы родители своё собственное чадо не узнали… Ну ладно, — она звучно чмокнула бурундучка в крутой лобик, — беги! А то деда Шкип приплывёт на колымаге, а тебя нету!..
Мальчик кивнул. Подхватил с пола видавший виды рюкзачок с эмблемой местной начальной школы, привычным движением закинул его за спину. И раскинул руки, и привстал на цыпочки, и старательно вытянул губы трубочкой.
— Ах ты мой милый!.. Ну иди, иди ко мне, давай обнимемся, поцелуемся напоследок…— тётушка наклонилась и протянула к нему руки.
И вдруг, вспомнив что-то, крепко хлопнула себя по лбу и взревела пароходной сиреной, да так, что в шкафчике зазвенела посуда:
— Пресвятые архангелы, да что же это такое делается! Да что же за память моя дырявая! Чуть не отправила дитя без главного подарка!!!
Мальчик от неожиданности выронил рюкзак и даже присел на корточки. Но тётушка уже ласково трепала его по макушке:
— Испугался, маленький мой? Испугался, бедненький, своей тётки, крикливой да забывчивой? Не бойся… Вот… погоди-ка!.. — и полезла куда-то в нижний ящик шкафа.
На свет божий были извлечены свёрток новой дерюги (тётушка всё собиралась сшить своему мужу, дяде Генри, новые рабочие штаны, да всё руки не доходили), коробка с пуговками, маленькие карманные шашки (дядя Генри был большим поклонником этой игры), сильно потрёпанный номер журнала "Цветы осени" (тётя Лорна, напротив, любила поэзию), чашка с отломанной ручкой (постарался, как ни прискорбно это говорить, сам племянник), мешочек сладко пахнущих настоящих индийских пряностей и альбом со старыми, ещё довоенными фотографиями. Всё это было мальчику давно знакомо и привычно.
Но что это?..
— Вот же она!
И тётушка торжественно вручила ему довольно большой и тяжёлый свёрток.
Все дети нетерпеливы. Вот и наш герой тоже вцепился в подарок и стал лихорадочно срывать с него обёртку.
— Ух ты… — восхищённо прошептал он, когда содержимое свёртка наконец-то освободилось от бумаги.
Это была книга. Большая, толстая, в чёрном дерматиновом переплёте. Источающая умопомрачительный запахи: сладковатый — бумаги и пряный и немного едкий — свежей типографской краски.
На обложке золотом были вытеснены лупа, смешная шляпа с длинным козырьком и обвисшими ушами, не менее смешная изогнутая в дугу курительная трубка и револьвер, из ствола которого поднималась струйка дыма. А повыше золотыми буквами было выведено: "Говард Бас. Приключения Шерлока Джонса".
От восхищения мальчик даже перестал дышать. Не веря своему счастью, он погладил твёрдый переплёт пальчиками и поднял на тётушку большие сияющие глаза.
— Спасибо… — выдохнул он. И бросился вперёд, и обхватил её внушительную талию. — Спасибо, тётя! Это же моя любимая книга!..
— Уф! Ох… Ох… Отпусти — задушишь… — шутливо проворчала немолодая бурундучиха. — Не меня благодари, а другую тётку — Клео!.. С месяц назад она вернулась из экспедиции, приехала в город, подождала, пока ты уйдёшь в школу, и принесла мне эту книгу. И наказала обязательно передать тебе в день отъезда и как следует обнять тебя! Вот так! — сказала она, крепко обнимая и целуя племянника в обе щёки.
Где-то в порту раздался призывный вой корабельной сирены.
— Ого! — тётушка опустила мальчика на пол и выглянула в окно, откуда были видны укреплённые на здании католической церкви человеческие наручные часы. — Времечко-то идёт!.. Беги, да поскорее, а то старый Шкип приплывёт, подождёт тебя да и отвалит восвояси на своём дровяном сарае, раззява этакий… Впервой, что ли?..
— До свидания, тётя! — бурундучок подхватил рюкзак, сунул в него книгу и выскочил в дверь — только его и видели!
— До свидания, Честер Родерик Мэйплвуд!.. — старая женщина поднесла к глазам потёртый носовой платок. — До осени…
* * *
Несмотря на ранний час, улицы города были запружены звериным народом. Гудели, ревели, натужно ворчали разнокалиберные автомобили: старые — паровые, посовременнее — с моторами внутреннего сгорания и самые-самые новые — с электрическими двигателями. Скрипели колёсами тачки и повозки, азартно покрякивали тащившие их звери, зычно кричали "поберегись" зазевавшимся прохожим. Степенно шагали на смену рабочие с фабрики и портовые грузчики, неслись сломя голову разносчики свежей выпечки, ковыляли нагруженные скарбом уличные торговцы. Грозно размахивая дубинками, топали верзилы-патрульные; ярко горели в лучах восходящего солнца их медные бляхи.
У дверей парикмахерской, что находилась напротив, невысокий мальчишка-крысёнок, ловко орудуя длинным шестом с прицепленной к его концу щёткой, протирал вывеску. Завидев бурундучка, он опустил шест и приложил ко лбу ладонь козырьком, вглядываясь. И заулыбался, узнав старого друга.
— Честер!
— Кёрт!
Они пожали друг другу руки. Кёрт неловко переступил с ноги на ногу, почесал вихрастый затылок.
— Уезжаешь, значит…
— Уезжаю!..
Из парикмахерской вышел мистер Гетц, отец Кёрта. Важно посмотрел на начищенную до блеска вывеску, важно окинул взором окрестности сквозь круглые очочки. Остановил внимательный взгляд на Честере.
— О-о-о, юний Меплвутт! Гутен морген!
Гетц-старший жил в Штатах уже очень долго, но так и не смог избавиться от своего жуткого немецкого акцента.
— Вы уезжшайт томой? Што ш, сшастливий торога!
— Осенью возвращайся, — добавил Кёрт.
— Конечно вернусь! — подмигнул им обоим бурундучок. — А вы как думали!..
И, взмахнув рукой напоследок, зашагал дальше.
Со стороны порта снова послышался утробный рёв. Не иначе, пришёл большой пароход из Бостона, привёз стальной прокат. Дядя Генри говорил, что в порту это судно ждут со дня на день.
— Газеты! Свежие газеты!
Навстречу, поднимая пыль столбом, пронёсся мальчишка-мыш. Подмышкой он держал толстую пачку свежих утренних газет, а ещё одну газету держал в руке и размахивал ей, словно флагом. На маленькой головёнке мыша непонятно каким образом удерживалась внушительных размеров кепка.
— Скандал в городском законодательном собрании! Будут ли повышены расценки работникам химической фабрики? Движение против землевладельцев набирает обороты! Обо всём этом читайте в газете "Санфлауэр Морнинг Пост"!!!
Из булочной, что находилась через два дома от парикмахерской Гетца, доносились умопомрачительные запахи. Честер проглотил слюну, замедлил шаг, размышляя, не заглянуть ли туда, не потратить ли последние две синих бусины на свежую булочку с изюмом. Постоял пару секунд, переводя взгляд с открытых дверей на видневшиеся вдалеке стрелы портовых кранов, снова проглотил слюну и припустил к перекрёстку.
Громадный грузовичище, сердито рыча и плюясь синими выхлопами, застрял в узком проезде. За ним выстроилась очередь из нескольких разнокалиберных машин; отчаянные гудки клаксонов мешались с забористой руганью водителей. А вокруг уже столпилась целая толпа зевак.
— Ну всё, это на полдня… — угрюмо буркнул рыхлый толстый хомяк в растянутом свитере и замызганной кепчонке.
— Наверно, за прокатом поехал, — худой крыс в замасленной робе прищурил подслеповатые глаза в очках с толстыми стёклами.
— И куда только смотрит мэрия! — возмущённо всплеснула пухлыми руками полная белка в длинном белом платье с изящной сумочкой в руках. — Почему эти чудовища, — она простёрла руку в сторону неподвижного грузовика, — ездят прямо по нашим улицам? Другой дороги нет, что ли?!!
И тут откуда ни возьмись выскочил маленький старенький драндулет, из тех, на которых обычно развозят товары по магазинам и почту. Приткнулся в конец очереди, пару раз требовательно гуднул, а потом неожиданно свернул к тротуару, едва ли не скрежетом продрался между бортами грузовиков и частоколом ограждения, с залихватским свистом выпустил из предохранительного клапана струю пара и был таков.
Половина собравшихся восторженно засвистела ему вслед. Другая же половина разразилась возмущёнными криками.
Честер проводил взглядом прыгающий с кочки на кочку автомобильчик, поддёрнул рюкзак и двинулся дальше.
Вот городская библиотека, где он когда-то нашёл сильно потрёпанную, с наполовину оторвавшимся переплётом, с кое-как подклеенными отвалившимися страницами книгу приключений Шерлока Джонса и засиделся за чтением до самого вечера. (Бедная тётушка обегала весь город в поисках пропавшего племянника и только потом догадалась заглянуть в библиотеку.) Вот большой книжный магазин братьев Грамотеев, где давным-давно они были с мамой; Честер только собирался пойти в школу, в первый класс, и мама покупала ему учебники.
Вот аптека; сюда он часто ходил за лекарством для дяди Генри. Честер остановился на миг и заглянул в раскрытую настежь по случаю жары дверь.
— Осторожно, сэр, это очень ядовитый препарат! — мистер Фрэнклин, пожилой хомяк-аптекарь, осторожно протянул покупателю маленький пузырёк, заткнутый толстой резиновой пробкой.
Покупатель напряг тощую спину, пошевелил колючими локтями и мелко-мелко закивал.
Вон внушительное здание мэрии, построенное из настоящего гипса. А дальше — городской театр; Честер был там один раз, год назад, вместе с приехавшими к нему в гости родителями. Представление оказалось настолько скучным, что притомившийся за день отец уснул и захрапел на весь зал, и маме пришлось его расталкивать.
А вон там — за приземистым строением, где размещались многочисленные магазины и звериные фирмы, за высоким облезлым забором — находился порт.
— Ту-у-у-у-у! — рёв корабельной сирены без труда перекрыл рычание моторов.
Честер снова поддёрнул сползший с плеч рюкзачок, пропустил потрёпанный, кашляющий и исходящий паром мусоровоз и решительно шагнул на проезжую часть.
* * *
— Вира!
Заскрежетала лебёдка, и связанные верёвками длинные блестящие железины медленно поднялись в воздух.
— Аккуратнее, аккуратнее… Не дёргай!.. Сейчас грохнется всё мне на голову…
Сердитый мастер сунул длинный крысиный нос в сжатые в кулаке бумаги и вновь задрал голову, наблюдая за грузом.
— Кому сказал — аккуратнее! Весь прокат утопишь!..
Из кабины крана высунулся крановщик, азартно вздул рыжие усишки и, не глядя, дёрнул рычаг. Что-то лязгнуло, и платформа стала медленно поворачиваться.
— Фредди! Фредди, чучело лопоухое! Где тебя дьявол носит? Давление в котле падает!..
Словно чёртик из табакерки, откуда-то выскочил худущий мыш в грязной рубахе и драных штанах — не иначе, сам Фредди. Поправил вязаную матросскую шапчонку, подхватил лопату и принялся швырять в топку куски древесного угля. С его длинных усов обильно капал пот.
— Майнай! Майнай потихоньку!
Паровая машина крякнула и шустро заводила вверх-вниз сверкающими шатунами. Лебёдка с воем завертелась, и груз с такой силой грохнулся в кузов стоявшего рядом грузовика, что у Честера загудело в ушах.
— Я ж тебе говорил, растяпа рыжий, чтоб потихоньку!!! — без труда заглушая громыхание механизмов, заорал мастер. — Машину мне развалишь нафиг!
И добавил, утирая красную физиономию рукавом:
— А прокат хороший. Стронговский…
…Честер уже проходил в школе историю звериной цивилизации и знал, что Арнольд Стронг был одним из первых, кто положил начало восстановлению звериной промышленности после Последней войны. Лет десять назад он основал небольшое металлургическое производство и наладил выпуск из лома, собранного на человеческих свалках, сначала меди, а потом — стали и алюминия. Он организовал производство древесного угля, лично изобрёл весьма удачную конструкцию электростанции и в короткий срок наладил их выпуск. Наконец, он скупил с десяток мелких фирм — производителей автомобилей, судов и металлорежущих станков и объединил их со своими фабриками в гигантский концерн, который назвал собственным именем.
— Мистер Стронг — настоящий герой, — веско говорил учитель истории. — На мой взгляд, он заслуживает этого звания ничуть не меньше тех, кто сражался на войне, — и добавлял: — А возможно, и больше, поскольку войны рано или поздно кончаются, а мир — это навсегда!
И демонстрировал плакат с портретом Стронга. Суровый старик-крыс величаво сидел, откинувшись на спинку стула и положив на простой некрашеный стол литые кулачищи, и пристально глядел куда-то вдаль…
— …А ну посторонись, парень!
Мимо Честера проковылял Фредди. На костлявых плечах он, надрываясь, волок здоровенный, чёрный от грязи мешок. Бухнул его на землю, развязал, подхватил за днище и вывалил содержимое — крупные куски древесного угля.
— Хорошая бандура! — он уважительно похлопал по платформе крана. — Одна беда — горючки… фу-у-у!.. не напасёшься…
А лебёдка вновь натужно скрежетала, и из предохранительного клапана котла то и дело вырывались струи пара. Кран поднимал очередной груз тяжёлого железа…
…Прокат привезли на большой барже, носившей игривое название "Лапочка". Угловатая, усеянная крупными заклёпками, с высокой скособоченной трубой, она под это название никак не подходила.
То ли дело нарядный пассажирский пароход, важно покачивающийся рядом. Белый, сверкающий от чистоты, с блестящими окнами, забранными настоящим стеклом, он казался чудом техники. А уж когда к нему подкатила автоцистерна, и двое дюжих матросов потащили к борту толстый шланг, толкущиеся рядом зеваки ахнули в один голос.
— Новенький!
— Из Бостона.
— С дизелем на борту!..
— На скипидаре!
— Не то, что наши керогазы…
По широкому трапу на причал важно сходили пассажиры. Брезгливо осматривались, морщили носы и поскорее устремлялись к выходу.
Совсем рядом с восхищённо рассматривавшим пароход Честером торопливо прошагало целое семейство расфуфыренных крыс: папа, мама и сын-подросток. Первые двое вообще не удостоили юного бурундука вниманием; последний же бросил косой взгляд и презрительно оттопырил губу.
Возмущённый Честер показал им вслед язык. Подумаешь — приехали на настоящем пассажирском пароходе из Бостона!.. Зато он скоро отправится на каникулы домой, к папе, маме, братьям и сестричке, и отправится на колымаге самого дедушки Шкипа — лучшего шкипера на всей реке. А это — уж поверьте! — намного интереснее!
За пароходом медленно покачивался на зыби баркас, под самую макушку единственной мачты гружённый лесными орехами. Три мокрых от пота белка — похоже, отец и сыновья — сноровисто перекидывали орехи в стоявшую рядом тележку. А неподалёку уже маячил вертлявый тип в дешёвом пиджачишке — мелкий перекупщик.
Ещё дальше, растолкав тучу мелких лодчонок, принадлежавших местным жителям, по-хозяйски разместились две большие баржи. На одной привезли древесный уголь, другая под завязку была нагружена деревянными обрезками — то ли на дрова, то ли на скипидар. Важно переваливаясь на кочках, к ним уже двигались два грузовика.
Шустро перебирая короткими пухлыми хомячьими ножонками, спешил к зданию Дровяной биржи суперкарго (1); из кармана его дерюжной куртки торчала пачка товарных накладных. Портовый кузнец, сосредоточенно глядя на лежавшую на наковальне заготовку, тюкал по ней молоточком, а здоровенный подмастерье, надсадно хыкая, грохал большущей кувалдой так, что искры летели во все стороны. Два плотника распиливали деревяшку на тонкие доски; длинная двуручная пила ходила туда-сюда, выбрасывая пахучие опилки. Задрав нос, шествовал чиновник из портовой администрации; на его круглом пузе колыхалась толстая сумка с прицепленной на боку форменной бляхой. Бежал по причалу подросток-курьер, сжимая в руках конверт. Судовой механик волочил тачку, в которой громыхала груда замасленных железяк. Возле биржи труда околачивались трое безработных матросов, негромко переговариваясь и дымя коротенькими трубчонками. Стоял, поглядывая по сторонам, уличный торговец; из объёмистого бачка, громоздившегося перед ним, валил густой пар, распространяющий вокруг себя умопомрачительный запах мучной каши с горохом.
Мальчик-бурундучок смотрел на всё это во все глаза.
— Что, малой, интересно? — спросил его старый матрос, присевший передохнуть на штабель досок.
— Ага! — бесхитростно выдохнул Честер.
— Отбываешь куда али встречаешь кого?
— Уезжаю домой на каникулы, — и добавил гордо: — С дедушкой Шкипом!
* * *
— Ух!.. Ох… Раздавишь старика!.. Фу-у-у… ну и вымахал… Скоро меня перерастёшь, так ведь?
Старый Шкип подмигнул мальчику и снова окутался табачным дымом.
Древняя баржа носила гордое название "Королева Гудзона", но все, в том числе и шкипер, называли её не иначе как колымагой. Она была ровесницей самому Шкипу; сколько Честер себя помнил, она регулярно отбывала из его родной деревни в город с грузом орехов, желудей и сосновых шишек и возвращалась с горючим, батарейками, солью и разнообразными городскими товарами, что заказывали местные жители. И всегда на её носу торчала длинная фигура Шкипа, окутанная дымом из его неразлучной трубки.
А последние четыре года и сам Честер плавал на ней. Осенью, когда в школе начинались занятия, он отправлялся в город, а в начале лета возвращался домой на каникулы.
— Ну что, хорошо учился? — с притворной строгостью спросил шкипер. И зашевелил кустистыми, совершенно седыми бровями.
Честер закивал головой так, что чуть не уронил шляпу.
— Ну, раз хорошо, тогда держи за старания!
И протянул Честеру цельный лесной орех. Большой, с блестящей коричневой скорлупой, без малейшего пятнышка гнили.
— Специально отобрал для тебя. Лопай! Ты уж, небось, проголодался на свежем-то воздухе…
Бурундучок пробормотал "спасибо" и обрадованно вцепился в кушанье. В два счёта разгрыз орех острыми молодыми зубками и два счёта же проглотил.
— Ой какой вкусный… Совсем как у нас дома!
Шкип погладил его по голове загрубевшей от мозолей рукой. Выпрямился, выпустил из ноздрей клуб дыма, посмотрел на корму, где бригада грузчиков перекидывала в стоявший на причале грузовик последние привезённые им жёлуди.
А Честер прямо-таки приплясывал от нетерпения — так ему хотелось похвастаться подарком перед стариком.
— Смотри, что мне подарила тётя Клео! — наконец гордо сказал он и достал из рюкзака книгу. — Моя любимая!..
Шкип напряг голубые слезящиеся глаза.
— Ох ты!.. Ну теперь всё-всё будешь знать… О-хо-хо, а я вот так грамоте толком и не обучился… — и придвинулся поближе, и заговорщически подмигнул: — Мож, почитаешь старику, пока идти будем до места, а? Страсть как люблю всякие истории, особливо таинственные!
Грузчики зашвырнули в грузовик последний жёлудь и удалились, громко топоча. Проплыл мимо катер, грозно загудел на зазевавшуюся на его пути лодчонку, гружёную диким зерном. Не спеша прошагал по причалу важный толстый шкипер в парадном белом кителе и белой фуражке с начищенной до блеска кокардой. Шкип проводил его насмешливым взглядом.
— Сейчас привезут товары, — сказал он, вглядываясь вдаль. — Загрузим их, насыплем уголька для нашей старушки, — тут он любовно погладил рукой истёртый штурвал, — и пойдём домой. К твоим папке и мамке, к твоим братишкам и сестрёнке. Соскучились они по тебе — страсть!..
Ясные глазки бурундучка осветились радостью.
— Доплюхаем за пару дней, — улыбнулся в прокуренные усы старик. — Ты и книжку свою прочитать не успеешь! На прошлой неделе я свою машину лично перебрал, — он кивнул на высившийся на корме старенький паровой двигатель.
Деловито бурча мотором, к причалу подъехал грузовичок, груженный батарейками и мешками с цементом. Сердито выплюнул дымное облако и остановился. Из кабины выскочил носатый опоссум, глянул в мятую бумагу.
— Эй, на колымаге! — крикнул он Шкипу. — Разгружай, да поскорее — мне ещё троим нужно груз отвезти! Одна нога здесь — другая там!..
Из кузова грузовичка, кряхтя, выбрался Марвин — толстый рыхлый мыш в грязной мешковатой робе; он исполнял на судне обязанности механика, кока и суперкарго. Снова закряхтел, выволакивая из кузова первую батарейку.
— А вот и Марвин с товарами, — Шкип выколотил трубку. — Посиди здесь, только не трогай ничего, а я ему подмогну. Эх, где ж моя силушка молодецкая!.. — и, захрустев спиной, двинулся на берег.
Тяжело дыша, обливаясь потом, Марвин поднялся по трапу и облегчённо ухнул батарейку на палубу. Облокотился на неё, утёр пот рукавом, размазав грязь по унылой физиономии.
— Сторговался, — коротко бросил он подошедшему со второй батарейкой на плечах Шкипу. — Выгодно! Жёлуди сейчас в цене.
— Ну! — ответил тот, аккуратно ставя поклажу рядом. — Я слышал, какой-то доктор по радио болтал, что жёлуди полезны для здоровья. Вот городские и скупают их цельными мешками…
— Шишки плохо идут… — Марвин озабоченно поскрёб рукой небритый подбородок. — Говорят, в окрестностях их сейчас много… За орехи сейчас тоже мало дают. Я их еле-еле продал какому-то хомяку из Бостона… И, знаешь что, Шкип… — добавил он несмело и снова зачесался.
— Чего ещё? — выпрямился старик.
— Я знаю — ты это не любишь, но вот… В общем, у нас будут пассажиры…
(1) Судовой офицер, отвечающий за перевозимый на судне груз и, вообще, за коммерческие операции.
